Тётя Катя только и твердила Оле:
— Вышла бы, Оленька, за Федю замуж, я бы глаза спокойно закрыла, знала бы, что вы с Боренькой как за каменной стеной.
«Федя редкий человек», — всё чаще и чаще думала Оля. И когда, наконец, Федор решился сделать ей предложение, она ответила ему: «Да!» — она верила, что они будут счастливы.
Когда Федор сообщил тёте Кате, что их ссадили с поезда, что Боря заболел, тетя Катя, не мешкая, собралась в дорогу, в чужой город, о котором слышала только из рассказов Оли.
— Жив Боря? — первое, что спросила тетя Катя, когда Федор встретил ее на вокзале, и вздохнула облегченно: — Фу! Слава Богу! — Она вытерла покрывшееся крупными каплями пота лицо.
«Никогда не видел, чтоб на морозе лицо покрывалось такими крупными каплями пота, — подумал Фёдор, — как же ей про ногу сказать?..»
— Был бы только жив, был бы только жив, — твердила тётя Катя, выслушав Фёдора, — был бы только жив, и без ноги прожить можно, нога — не голова.
— Мам! — вскрикнула Оля, когда тётя Катя переступила порог палаты. — Мама! — И бросилась к ней на грудь.
— Ничего, доченька, ничего, радоваться надо, а не плакать, жив Боря остался, а всё остальное трын-трава, конский щавель!
Тётя Катя осталась у Бори в больнице. А ночью Фёдор отвёз Олю, первый раз ночевавшую в гостинице, в родильный дом. Утром, до срока, у неё родился второй сын.
Тётя Катя так ловко, с такой нежностью ухаживала за Борей, с таким терпением его кормила, так удобно, с шутками и прибаутками подкладывала под него судно, умела отвлечь мальчика от боли, рассказывала ему длинные-предлинные сказки, смешила, загадывала загадки. В ней было столько терпения, любви и сострадания, что лучшей сиделки для Бори было не сыскать. Борис это хорошо понимал, но присутствие старухи его сковывало, угнетало, он чувствовал, что она его ненавидит, и сам испытывал к ней острую неприязнь. «Я тута, Боренька, я тута!» — мысленно передразнивал он старуху. Борис всё свободное время проводил у сына в палате. Он выполнял малейшие желания Бори, ловил каждое его слово. Мальчик всё больше и больше привязывался к нему. Когда приходил Фёдор, Боря шептал отцу:
— Скажи, чтоб он ушел, я не поеду домой, я с тобой останусь!
Торжествующий Борис делал сыну знаки: «Тише, мол, молчи!» Но Боря не унимался. Тётя Катя темнела лицом, Фёдор как бы сгибался пополам. Задав свой обычный вопрос:
— Ну как, брат, что передать маме? — и не получив ответа, старался поскорее уйти.
