Поклонник дружеской свободы,
Веселья, граций и ума.
В какой степени это стихотворение было лишь данью вежливости, частью игры, в которую волей-неволей включался молодой поэт, воспевая деревенскую свободу и заявляя о своем желании вернуться под кроны родовых лип, — неизвестно. Наверное, все же он немного играл, но несомненно также и то, что связи с семейством Осиповых-Вульфов, завязавшиеся этим летом, будут сопровождать Пушкина практически всю его жизнь. Так что сердце он действительно оставлял в Тригорском и собирался искренне скучать без своих новых знакомых. А насколько это получилось, судить не будем.
Кроме прелестных соседок и их гостеприимного дома были поблизости и родственники, представлявшие для Пушкина живой исторический интерес. Как пишет исследователь, «ко времени пребывания Пушкина на Псковщине знаменитый род Ганнибалов распространился здесь настолько, что по всей Псковской губернии не было тогда, пожалуй, ни одного уезда, где бы не находилось имения кого-либо из Ганнибалов. Поскольку родственные связи были тогда крепче, наверняка Пушкин знал их всех и общался со многими из них»>[11]. Иосиф Абрамович Ганнибал, родной дед Пушкина по матери, владевший до своей смерти в 1806 году Михайловским, имел младшего брата, Петра Абрамовича, который к моменту первого приезда Пушкина в родовую вотчину был жив и здоров. Обитал он в соседнем сельце Петровском, в доме, доставшемся по наследству от отца, легендарного арапа Петра Великого, был черен лицом и крут нравом. Как вспоминала дочь Арины Родионовны Мария, П. А. Ганнибал был самый черный из всех детей «арапа Петра Великого» — «совсем черный арап»>[12]. К нему-то Пушкин и отправился знакомиться. «…Попросил водки. Подали водку. Налив рюмку себе, велел он и мне поднести; я не поморщился — и тем, казалось, чрезвычайно одолжил старого арапа. Через четверть часа он опять попросил водки и повторил это раз 5 или 6 до обеда»>[13] — так описал Пушкин свою первую встречу с двоюродным дедом через семь лет. Но, несмотря на протекшие с той встречи года, у нас нет особого повода не доверять этому воспоминанию.
Скорее всего, в доме Петра Абрамовича Пушкин познакомился еще с одним своим родственником, двоюродным дядей Павлом Исааковичем Ганнибалом>[14]. А может быть, тот заехал к Пушкиным погостить во время их краткого приезда в Михайловское. Блестящий подполковник, участник войны 1812 года, отличавшийся исключительной храбростью, недавно вышедший в отставку, в 1817 году он был еще молод (32 года) и любил разгуляться. Думается, что юный родственник вполне мог и желал составить ему компанию. О знакомстве и взаимоотношениях между родственниками оставил любопытный (хотя и очевидно беллетризованный) мемуар родной племянник Пушкина Л. Н. Павлищев, который писал свою семейную хронику, опираясь во многом на воспоминания матери, Ольги Сергеевны: «Соседями Пушкиных, во время пребывания их в Михайловском, оказались родственники их Ганнибалы, хлебосольство которых, радушие, доброта и порою навязчивое гостеприимство вошли у прочих соседей в пословицу: „Это что за ганнибальщина?“ — говаривал зачастую соседний с Ганнибалами помещик другому же помещику, к которому приезжал погостить, если этот последний не отпускал его, приказывая отпрячь лошадей, пряча его саквояжи и проделывая тому подобные штуки <…>. Они были олицетворение пылкой африканской и широкой русской натуры, бесшабашные кутилы, но люди такого редкого, честного, чистого сердца, которые, чтобы выручить друзей из беды, помочь нуждающимся, не жалели ничего и рады были лезть в петлю.
