Монастырь от усадьбы отделялся чистым сосновым лесом, через который шла проезжая дорога. Пред самым селом дорога переходила в старую еловую аллею, которая служила одним из подъездов в имение. Парк в Михайловском разбил дед Пушкина — Иосиф Абрамович Ганнибал в стиле прошедшей эпохи. Это был французский регулярный парк, в начале XIX века уже несколько старомодный. От традиционного въездного круга к южным границам парка шла упомянутая уже широкая и тенистая еловая аллея, налево от нее уходила липовая, которая через сто лет после описываемых событий получила символическое название «аллеи Керн», направо — березовая. Она вела к Ганнибалову черному пруду. Понятно, что черный цвет воды в сочетании с цветом кожи хозяина усадьбы (который, конечно, черным мог представляться только крестьянам) напоминал об африканских корнях Ганнибалов. Не только тенистое местоположение, но торфяные отложения и обильное содержание железа в воде пруда делали его воду коричневатой, при взгляде с берега — черной. С другой стороны от центральной аллеи в парке была система прудов, потешная пародия на имперский Петергоф. Верхний пруд с «островом уединения» в середине, на который когда-то был перекинут горбатый мостик, остался в легендах: по преданию, в 1830-е годы во время своих приездов в Михайловское Пушкин с удовольствием сиживал на островке в минуты творческого вдохновения. Сам Пушкин об этом, правда, никогда не обмолвился ни словом, нет и никаких мемуарных свидетельств о его пристрастии к «острову уединения», поэтому отнесем эту информацию к разделу Dubia — приписываемое Пушкину. Можно, однако, посмотреть на остров и метафорически, как на отражение того мира, частью которого в августе 1824 года стал молодой поэт. Само затерянное в российской глубинке Михайловское и было для него таким островом, с которого очень непросто добраться до материка и который предоставлял только две очевидные возможности — уединения и размышления. Возможность, которой Пушкин сумел замечательно воспользоваться.
В парке было задумано и воплощено множество «затей», которые ко времени появления здесь Пушкина уже утратили свою функциональность. Неподалеку от черного пруда располагалась небольшая площадка, с одной стороны ограниченная полукруглым дерновым диваном; здесь при И. А. Ганнибале рассаживались на природе гости. Перед ними ставился стол с угощениями, дерновый диван прикрывали перинами. В той же части парка находился грот, исполнявший роль прохладной беседки, устроенный в одном из древних курганов, которых множество на территории усадьбы и вокруг нее. При Пушкине, конечно, в Михайловском все стало намного проще и практичнее: имение пребывало в полуразоренном состоянии, поэтому хозяевам было не до парковых потех. Многое из задуманного И. А. Ганнибалом пришло в упадок, многое приобрело иные функции. Так, в беседке-гроте был устроен ледник, где охлаждались и хранились продукты, предназначенные для господского стола. Грот набивали льдом в начале весны, когда подходили к концу зимние холода, он не таял все лето, до наступления следующего холодного сезона.
