завершения абзаца, перехода к следующему, а затем мысленного возвращения к предыдущему абзацу, чтобы потом «попробовать угадать». Когда я ограничил его тем же промежутком времени, который он использовал в легком трансе, он каждый раз терпел неудачу. Когда же я позволил ему тратить на ответ столько времени, сколько он пожелает, он смог добиться точности., равной примерно 40 процентам, но эти книги он читал позже, чем те, которые использовались в состоянии легкого транса.
Здесь мы опять видим действия, которые подтверждают обсуждавшийся ранее паттерн. В состоянии легкого транса Хаксли имеет доступ к функциям, которые локализованы в недоминантном полушарии:
״.Номер страницы «мелькал» (визуальный предикат) в его сознании в состоянии легкого транса.
Однако когда при попытке выполнить то же самое задание в пробужденном состоянии или нормальном состоянии сознания - в случае Хаксли в состоянии, в котором доминирует кинестетическая репрезентативная система, - визуальные образы оказываются недоступными:
״.в пробужденном состоянии ему приходилось методически выполнять процедуру мысленного завершения абзаца, перехода к следующему, а затем״.
Отметьте, что в целом Хаксли в пробужденном состоянии не способен повторить результат, достигнутый им в состоянии легкого транса. Разумеется, дается задание на визуальное припоминание - функцию недоминантного полушария.
Затем Хаксли перешел к повторению в среднем трансе всего того, что он делал в легком трансе. Он выполнил схожие задания с намного большей легкостью, но постоянно испытывал чувство «соскальзывания» в более глубокий транс.
Мы с Хаксли очень подробно обсудили это его гипнотиче- .
ское поведение, причем большую часть записей делал Хаксли, поскольку только он мог зарегистрировать собственный субъективный опыт в связи с обсуждаемой темой. По этой причине обсуждение здесь ограничено.
Затем мы обратились к вопросу глубокого гипноза. Хаксли легко вошел в глубокий сомнамбулический транс, в котором был полностью дезориентирован спонтанно в отношении времени и места. Он смог открыть глаза, но описал свое поле зрения как «туннель света», который включал меня, кресло, в ко
тором я сидел, его самого и его кресло. Он сразу же сделал замечание в отношении примечательного спонтанного сужения его зрения и пояснил, что по какой-то неизвестной для него причине он чувствует себя обязанным «объяснять происходящее» мне. Настойчивые вопросы выявили у него амнезию того, что он делал ранее, как и полное отсутствие представления о нашем совместном предприятии. Его чувство, что он должен объяснять происходящее, превратилось в непроизвольную готовность, как только он вербализировал его. Одним из его первых замечаний было: «Знаете, я не могу понять мою ситуацию или почему вы находитесь в этом месте, где бы оно ни было, но я должен объяснять вам происходящее». Я заверил его, что понимаю ситуацию и заинтересован в получении любого объяснения, которое он пожелает мне дать, и сказал, что, возможно, буду обращаться к нему с просьбами. Он очень небрежно, безразлично согласился, но было очевидно, что он наслаждается состоянием физического комфорта в принужденной, пассивной манере.
