В-четвертых, на различных отрезках своей работы Эриксон очень эффективно использует в качестве составной части индукции мелодии. Мелодии хранятся в недоминантном полушарии.
В-пятых, в контексте психотерапии одним из наиболее эффективных приемов, помогающих клиенту при изменении его модели мира, является направляемая фантазия (Guided Fantasy) (подробное обсуждение см. в «Структура магии», том I, глава 6, и том 11, часть 1), при которой клиента обычно просят закрыть глаза и представить себе определенную ситуацию, которая затем поможет ему при изменении. Наш первоначальный интерес к гипнозу возник после того, как мы поняли, что поведение наших клиентов при направляемой фантазии неотличимо от описаний пациентов в состояниях среднего и глубокого транса. Далее, опять же в психотерапевтическом контексте, в частности при работе с
полярностями (полярностями называют проявление двух конфликтующих моделей поведения, наблюдаемых у клиента см. «Структура магии», том II, часть III), мы заметили, что одним из наиболее непосредственных и эффективных способов помощи клиенту при полной экспрессии и интеграции его полярностей является обеспечение того, чтобы одна из полярностей использовала визуальную репрезентативную систему, а другая — либо кинестетическую, либо аудиальную репрезентативную систему>11.
Наконец, мы обнаружили, что клиенты, выполняющие постгипнотические внушения, часто переходят от предикатов, которые они используют в норме, к визуальным предикатам, когда они снова входят в состояние транса, чтобы выполнить постгипнотические внушения.
Повторение принесло схожие плоды за одним исключением. Этим исключением было поразительное проявление полного недоумения, когда Хаксли внезапно объявил: «Послушайте, Милтон, это просто невероятно, весьма и весьма необычно. Я испольэую глубокую рефлексию для пробуждения своих воспоминаний, для приведения в порядок всех своих мыслей, для исследования диапазона, степени своей ментальной жизни, но делаю это исключительно для того, чтобы позволить этому осознанию, мышлению, пониманию, воспоминаниям внедриться в работу, которую я планирую выполнить без осознанного восприятия их. Изумительно... никогда не задумывался, что моя глубокая рефлексия неизменно предшествовала периоду интенсивной работы, в которую я полностью погружался... тогда неудивительно, что у меня амнезия».
Позже, когда мы изучали блокноты друг друга, Хаксли был сильно удивлен и озадачен тем, что я записал в отношении физических стимулов и чего он совершенно не помнил. Он знал, что несколько раз входил в состояние глубокой рефлексии по моей просьбе, был приятно удивлен своими субъективными чувствами растворения во всепоглощающем море цвета, ощутил определенную потерю чувства времени и пространства, испытал приятное предчувствие того, что должно произойти нечто важное. Он перечитал мои записи несколько раз, пытаясь вызвать у себя хотя бы смутное воспоминание о субъективном осознании различных физических стимулов, воздействию которых я его подвергал. Он также обследовал тыльные стороны своих рук в поиске следов от щипков, но они исчезли. Его заключительный комментарий был таким: « ...Странно, весьма странно, я бы сказал, просто изумительно».
