В этой части статьи Эриксон дает важное описание того, как он помогает Хаксли перейти к иной репрезентативной системе, отличной от той, которая была изначально связана с его нормальным состоянием сознания, - в данном случае к визуальной. Восприятие цвета, которое Эриксон просит Хаксли «ощутить», когда тот снова погружается в глубокую рефлексию, это опыт, который обычно опирается на визуальную репрезентативную систему. То, как Эриксон подбирает здесь слова, показывает его тонкое чувство языка и его принцип предоставления человеку, с которым он работает, максимальной свободы реагирования. Эриксон указывает: «...Его просили погрузиться в глубокую рефлексию и ощутить цвет». Отметьте: не увидеть цвет, а ощутить его. В результате Хаксли реагирует созидательно, испытывая следующие переживания:
״.Растворение в «море цвета»״.
Ощущение, чувство цвета, слияние с ним״.
Бесконечная аллея цвета, мягкого, нежного, податливого.״
То, как Хаксли в этих описаниях выбирает предикаты, показывает, что он находится в состоянии перехода от своей первичной репрезентативной системы - кинестетической (растворение, чувство, мягкий, нежный, податливый) - к визуальной (например, цвет, аллея, цвет). Опять же, предоставляя Хаксли максимум свободы в переживании этого ощущения, Эриксон использует ресурсы Хаксли полнее, чем это было бы возможно, если бы он (Эриксон) проявлял большую авторитарность. Используя смешанные предикаты, Хаксли демонстрирует здесь феномен, часто связываемый с творческой деятельностью, - синестезию, кросс- модальное восприятие. Установлено (см. «Структура магии», том II, часть III, и работу Бах-и-Рита (Bach-y-Rita), указанную в библиографии), что эти нервные контуры фактически оказываются доступными в качестве базиса такого поведения.
В качестве последнего эксперимента я попросил Хаксли погрузиться в состояние рефлексии, чтобы припомнить случаи с телефонным звонком и заказным письмом. Его комментарий свелся к тому, что подобный план должен быть «весьма плодотворным». Несмотря на неоднократные попытки, «выходя из своего состояния», он объяснял: «Я не знал, чем себя там занять, поэтому и вышел оттуда». Его воспоминания ограничивались сообщениями, данными ему женой, и все детали были связаны с ней, а не с какими-либо внутренними ощущениями события, пережитыми им самим.
Последняя попытка была предпринята с целью выяснить, может ли Хаксли включить в свое состояние глубокой рефлексии другого человека. Эта идея сразу же его заинтересовала, и было предложено, чтобы он вошел в состояние рефлексии и произвел обзор некоторых из своих психоделических опытов. Он проделал это весьма интересным образом. Когда состояние рефлексии было достигнуто, Хаксли, в совершенно отрешенной, диссоциированной манере начал делать фрагментарные замечания, преимущественно в форме комментариев, адресованных самому себе. Так, он сказал, делая фрагментарные пометки с помощью карандаша и бумаги, которые были быстро ему предоставлены: «весьма необычно... я не заметил этого.״ как?״ странно, что я забыл об этом (делая запись).״ удивительно, насколько иначе это выглядит״. надо посмотреть״.»
