При наведении транса неопытный гипнотизер часто пытается направить или подчинить себе поведение испытуемого, чтобы оно соответствовало его представлению о том, как испытуемый «должен» себя вести. Должны иметь место постоянная минимизация роли гипнотизера и постоянная максимизация роли испытуемого.
Милтон Эриксон. «Глубокий гипноз
и его индукция», с. 18
Тем самым Эриксон использует все ресурсы, доступные человеку, с которым он работает.
Были проведены дальнейшие эксперименты, в ходе которых я предлагал Хаксли погрузиться в глубокую рефлексию и ощутить цвет, при этом заранее условленным сигналом к пробуждению было пожатие его правой руки. Он охотно согласился, и когда я увидел, что он полностью погружен в состояние рефлексии, то сильно потряс его левую руку, а затем сильно ущипнул тыльные стороны обеих его рук, после чего на них остались глубокие следы от моих ногтей. Хаксли никак не прореагировал на эту физическую стимуляцию, хотя я наблюдал за его глазами, стараясь увидеть возможные движения глазных яблок под веками, и проверял частоту его дыхания и пульса на предмет любых изменений. Однако спустя примерно минуту он медленно вытянул руки вдоль ручек кресла, где они находились до начала его состояния рефлексии. Они медленно продвинулись примерно на расстояние трехсантиметров, а затем все движения прекратились.
При подаче условленного сигнала он пробудился легко и спокойно.
Его субъективное сообщение свелось лишь к тому, что он «растворился» в «Море цвета», «ощущал», «чувствовал» цвет, «слился» с ним, «почти полностью погрузился в это с утратой
собственной идентичности». Затем он внезапно почувствовал, как этот цвет растворяется в «бессмысленной пустоте», после чего тотчас же открыл глаза и понял, что «вышел из своего состояния».
Хаксли помнил условленный стимул, но не припомнил, был ли он подан. «Я могу заключить, что он был подан, только на основании того, что я вышел из своего состояния». Косвенные вопросы не выявили никаких воспоминаний о других физических стимулах, примененных к нему. Я также не заметил, чтобы он рассеянно рассматривал тыльные стороны своих рук или растирал их.
Та же самая процедура, связанная с цветом, была повторена еще раз, но к ней были добавлены - когда он, как казалось, достиг состояния глубокой рефлексии - повторные настойчивые призывы, чтобы после пробуждения он обсудил определенную книгу, которая была специально положена у него на виду. Результаты были сравнимы с предшествующими. Он «забылся», «״.почти полностью погрузился в это», «мог ощутить, но не описать это», «״.совершенно изумительное, чарующее состояние восприятия себя частью приятной бесконечной аллеи цвета, мягкого, нежного, податливого и всепоглощающего», «״.весьма необычное состояние». Он ничего не помнил ни о моих вербальных призывах, ни о других физических стимулах. Он помнил об условленном сигнале, но не знал, был ли он подан. Хаксли лишь предположил, что сигнал был подан, поскольку снова находился в состоянии обычного осознания. Присутствие книги ничего для него не означало. Одно дополнительное замечание свелось к тому, что вхождение в состояние глубокой рефлексии путем погружения себя в ощущение цвета было определенным образом сопоставимо с его психоделическими переживаниями, но не идентично им.
