Михала вдруг словно осенило, и он оживленно заговорил:
— Хорошо, что ты пришел, Вилем. Мы с Петером как раз толковали об одном деле. Оно уже давно не идет у меня из головы. Видишь ли, овощей мы с каждым годом собираем все больше и больше. Хорошо, если б где-нибудь неподалеку был консервный завод. Ведь наш район сплошь земледельческий, но все, что тут вырастет, все, что уродится, возим на переработку черт-те куда! По-моему, построить такой завод нетрудно — он стоил бы не больше, чем мы теряем каждый год. Я как-то уже говорил об этом районным властям. Но тогда… — Михал махнул рукой. — А теперь, когда на носу выборы, самое время поставить этот вопрос. Хорошо бы, чтоб в Павловицах включили строительство консервного завода в программу избирательной кампании. Что ты на это скажешь?
Вилем молчал. Потом пробормотал недоуменно:
— Консервный завод?
Он не был готов к такому серьезному разговору — от выпитого вина голова его была как в тумане — и чувствовал себя застигнутым врасплох.
— Всюду на свете производитель старается, чтобы все, что ему нужно, было у него под рукой, — продолжал Михал. — Как ты знаешь, в газетах и по радио много говорится о том, что нашу область надо индустриализировать, что тут следовало бы построить несколько крупных промышленных предприятий. А нам такой завод нужен позарез.
У Вилема загорелись глаза.
— Еще бы! — сказал он. — Взять хоть последний случай, когда я ездил в Павловицы из-за капусты. Пришлось дать им, вернее, они хапанули три бутылки, а забрали у нас всего только два несчастных вагона. Да, я думаю, мы должны этим заняться. Заполучить такой заводик было бы неплохо, ей-ей!
— Но тебе надо будет помочь нам протолкнуть это в районе.
Вилем с готовностью согласился.
— Все у нас идет со скрипом, вечно что-то гниет на поле, и денежки вылетают в трубу, — горячо заговорил он. — Будь у нас завод, для поречан, да и вообще для всей округи и впрямь настали бы золотые времена. Нам надо поспешить и все хорошенько подготовить. — Он уже считал это дело своим. — Я прощупаю почву в районе, — с жаром продолжал он. — Да, такой заводик был бы сущей благодатью для всех.
Все трое разом подняли стаканы.
Михал прищурился. Когда ему случалось выпить немного, его охватывало чувство полной раскованности. И хотя он был человеком практического действия и кипучей энергии, вино настраивало его на возвышенный лад и вместе с тем размягчало. За стаканом вина он превращался в поэта, особенно если речь заходила о виноградниках, садах — впрочем, о женщинах и о еде тоже. Михал, правда, никогда не задумывался над этим, но нельзя считать, что минуты, которые он проводил в таких размышлениях, были потрачены зря. Его жизнь и мечты обычно не приходили в столкновение, а шли рука об руку. Сейчас он сидел, держа у рта стакан, и мечтательно улыбался. Перед его мысленным взором возник двор нового консервного завода. С возов и машин сгружают свежие, утром снятые овощи — с кудрявой ботвой, хрусткие, сочные, ядреные. На подъездных путях стоят вагоны, груженные бочками и бидонами, ящиками и коробками со всевозможными консервами — в стеклянных и жестяных банках, в бутылях и бутылках. Михал словно слышал глухой гул и скрип шинковальных машин, варочных котлов, поточных линий, где наполнялись и упаковывались банки, он ощущал сладковато-кисловатые запахи — запахи брожения и разлагающихся отходов. И ему подумалось, что лишь теперь их край действительно станет целостным и здоровым организмом…
