— Я сейчас подъеду. Подожди меня... там... Нет... Ну, ладно, что ты? Ну, давай, пожалуйста... А... Да... Через тридцать минут. Потом сходим куда-нибудь. Ну, ладно. Сейчас буду.
Тамара сунула телефон в сумочку, почувствовала, что замерзла, а непокрытые волосы намокают воздушной влагой, и подняла руку. Серебряный костюм светоотражающим эффектом вспыхнул в фарах мрачно тащившейся по ухабам машины, она остановилась, и Тамара, не спрашивая у шофера разрешения, села на грязное, укутанное изношенными тряпками, продавленное переднее сиденье. Петербургская квартира Егора Кимовича была совсем рядом, но водитель выбрал какой-то идиотский маршрут через набережную Невы и Марсово поле. Машину дергало, когда он разгонял ее изо всех ржавых лошадиных сил, потом резко тормозил, пытался маневрировать и снова жал на тормоз. От этого Тамара разозлилась и пошла на второй этаж по широкой грязной лестнице в боевом настроении, как раз подходящем для скорой беседы.
Она хотела поговорить с Егором, и удобнее всего говорить было именно в этой квартире. По телефону она упиралась для того, чтобы рассердиться, чтобы Егор понял, что она уступает его настояниям, и, вообще, потому что привыкла и умела вести себя именно так.
В квартире было тепло, тихо и чисто. Она отключила сигнализацию. В большой прихожей, блиставшей светлым мрамором пола, сняла куртку, брюки, сапоги, повесила костюм на стоявшую в правом углу деревянную многорогую вешалку на одной ноге. Надела темно-синие туфли-лодочки, цокая высокими каблуками, пошла прямо в просторную комнату с эркером и видом на тихую зеленую улицу.
Здесь были мягкие светло-коричневые обои, бежевый диван с двумя креслами, столики, телевизор, на боковых стенах висели две картины в роскошных золоченых рамах. Слева — Айвазовский, справа — Шишкин, слева — море, песок, лодка с парусом, корабль на горизонте, справа — дуб, песок, дорога, кромка леса. Обе — подделки. Егор Кимович купил их недорого, с красивыми заключениями экспертизы, подписанными титулованными сотрудниками известных музеев. Каждый зарабатывает, как может, в конце концов. Егор Кимович был очень доволен, о том, что его надули, не знал, Тамара вообще об этом не думала, на картины не смотрела и ничем таким не интересовалась. Она взяла пульт, включила телевизор, погоняла по программам, остановилась на канале MTV, посмотрела, подумала: принять душ или не надо. По экрану бродил тощий молодой человек и грубым отрывистым голосом говорил, что знает три слова, три матерных слова. Тамара послушала, решила не мыться. Она чувствовала липкость в складках кожи между ногами и вокруг, это были следы, оставленные на ее теле Евгением Викторовичем. Обычно все как-то быстро впитывалось и исчезало, сегодня следов оргазмов осталось слишком много, очень уж они возбудились этими разговорами и обстоятельствами. Надо было бы помыться, но в отказе от внешней чистоты было что-то приятное, и, кроме того, память о Евгении Викторовиче могла помочь в предстоявшем разговоре.
