Тем временем Ричард и Александр врезались в кухонный шкаф. Полдюжины студентов бросились к ним, чтобы подхватить их раньше, чем они оба рухнут на пол.
Я убрал волосы Мередит со своего лица, одной рукой крепко обхватывая ее за талию в отчаянной попытке удержать, не зная, то ли я пытаюсь защитить ее, то ли контролировать, то ли и то и другое вместе.
– Мередит… – начал я, но она сильно двинула меня локтем в живот, и я поперхнулся словом, когда она оттолкнула меня.
Филиппа схватила меня за рубашку и крепко вцепилась в ткань, словно боялась того, что я могу сделать, если она вдруг отпустит меня. Мередит смотрела мимо нас, прямо на Ричарда, ее плечи опустились и напряглись, щеки пылали алым. Он медленно распрямился. Несколько человек держали его, у Александра кровоточила губа.
Все уставились на Мередит, но это были не те взгляды, к которым она привыкла. Ее чувства были написаны у нее на лице: добела раскаленная ярость и парализованное неверие.
– Ты сукин сын, – сказала она.
Она повернулась и прошла мимо, задев меня плечом.
– Мередит! – снова позвал я, но она не остановилась, расталкивая перепуганных первокурсников.
Мы с Ричардом стояли друг напротив друга, как безоружные фехтовальщики. Моя кровь кипела и разъедала меня изнутри подобно бурлящей магме. Ярость мурашками бежала по коже, рубашка туго обтягивала тело. Я хотел причинить ему боль – точно так же, как он причинил боль Джеймсу и всем нам, кто дал ему хотя бы малейший повод. Я стиснул кулаки и посмотрел на Филиппу; точно так же, как и она, я не верил, что смогу сдержаться и не кинуться на Ричарда.
– Я пойду, – натянуто произнес я.
Она кивнула и отпустила мою рубашку. Я развернулся – толпа расступилась передо мной столь же легко, как и перед Мередит.
Очутившись в коридоре между кухней и столовой, я прижался спиной к стене, медленно дыша через нос, пока голова не перестала кружиться. Я даже не знал, от чего я теперь пьян: от виски, травки или воющей ярости. Я сделал последний судорожный вдох и направился к лестнице.
– Мередит! – позвал я ее в четвертый раз за ночь.
Она стояла там одна, замерев на ступенях. Музыка гудела за стеной, лишь слегка приглушенная. Тусклый свет сочился из кухни.
– Оставь меня в покое.
– Эй! – Я поднялся на три ступеньки. – Подожди.
Она быстро обернулась, держась дрожащей рукой за перила.
– Зачем? Я покончила и с гребаной вечеринкой, и со всеми вами. Чего ты хочешь?
– Не злись на меня, – попросил я. – Я хочу помочь.
