– У тебя тоже.
Она закатила глаза.
– Как думаешь, они попробуют обнажить нас полностью в этом году?
– Впереди еще рождественский маскарад.
– О боже, прикуси язык.
– А где остальные?
– Мередит ищет Ричарда. Понятия не имею, где Джеймс и Рен.
Александр извинился перед зрителями и встал между нами, обхватив нас обоих за плечи.
– Все прошло прекрасно, как и следовало ожидать, – заявил он. – А это что еще? – добавил Александр. – Оливер, какой ты грязный!
– Я – Банко, – ответил я: во время моих реплик он оставался под каноэ.
Александр с отвращением посмотрел на мои скользкие кровавые покровы.
– Должно быть, у Гвендолин чутье на жуть. От тебя несет сырым мясом.
– А от тебя – застоявшейся водой.
– Туше! – Он ухмыльнулся и ткнул меня локтем под ребра. – Начнем вечеринку, как надо?
– И как ты предлагаешь сделать это? – спросила Филиппа.
– Напиться, пошуметь, покувыркаться. – Он вскинул бровь. – Если у тебя нет идеи получше.
Она неохотно ухмыльнулась.
– Веди нас.
Хэллоуин, казалось, пробудил что-то первобытное в студентах. Все правила, которые я помнил с первых лет учебы в Деллехере, были мгновенно позабыты. Четверокурсник любого отделения здесь сродни знаменитости. Особенно это касалось будущих актеров: ведь нас было меньше всех на курсе. Кстати, самой многочисленной группой были инструменталисты – двадцать восемь человек (как видите, все группы Деллехера кратны семи).
А сейчас парни и девицы, которых я едва знал, осыпали комплиментами меня и остальных участников представления, спрашивали, как долго мы репетировали, и выказывали искреннее удивление, когда мы отвечали, что привычных прогонов вовсе не было.
Через час попойки и случайных затяжек косячком или сигаретой зрители опять начали душить меня в объятиях. Я с некоторой поспешностью оглядел толпу в поисках моих товарищей – трагиков четвертого курса. Меня оттеснили от Александра и Филиппы, но я не помнил когда и как. Я стряхнул с себя отчаянно кокетливую второкурсницу, к которой у меня не было никакого интереса, сказав, что мне нужно еще выпить, нашел стакан и побрел к краю освещенного пространства. Я вздохнул немного свободнее, довольный тем, что просто наблюдаю за этим развратом, не участвуя в нем. Я неторопливо потягивал пиво, пока не почувствовал чью-то руку на своем предплечье.
– Привет.
– Мередит. – Она отошла от группы третьекурсников, студентов-художников, которые, вероятно, умоляли ее попозировать на занятиях, и последовала за мной на периферию вечеринки.
