В тот вечер декан Холиншед созвал экстренное собрание в музыкальном зале, но решил, что нам не следует там находиться. Он объяснил, что не хочет подвергать ни нас, ни других студентов искушению посплетничать. Так что пока остальные учащиеся сидели и ошеломленно молчали четырьмя этажами ниже, Рен, Филиппа, Джеймс, Александр, Мередит и я стали пленниками у камина в Халсуорт-хаусе. Фредерику и Гвендолин не понравилась идея нашего заточения, поэтому одна из медсестер лазарета несла дозор перед дверью апартаментов, где она и сидела, шмыгая носом и вяло решая кроссворд; мы могли к ней обратиться, если нам что-нибудь да понадобится.
Я напрягал слух в густой, тяжелой тишине и остро ощущал присутствие наших товарищей, собравшихся в зале Деллехер-холла. Что сообщит им декан?
Александр, должно быть, задавался тем же вопросом.
– Думаешь, они скажут всем, что мы сидим здесь, наверху? – спросил он, с беспокойством глядя на ковер, как будто мог вдруг развить рентгеновское зрение и увидеть, что творится в музыкальном зале.
– Сомневаюсь. Они не захотят, чтобы сюда попытались проникнуть. – Филиппа.
– Если мы не появимся в ближайшее время, они решат, что мы уже мертвы. – Александр.
– С чего вдруг? – Филиппа.
– Мы живем в заброшенном охотничьем домике посреди леса. Смахивает на фильм ужасов. – Александр.
– Ребята, прекращайте. – Я кивнул на Рен.
Их взгляды тут же переместились в сторону Рен, свернувшейся в кресле перед камином. Она выглядела слабой, измученной, будто жизнь почти покинула ее. Мередит сидела на стоявшем неподалеку диване, скрестив ноги и не поднимая головы.
И снова воцарилась тишина. Теперь мы с тревогой прислушивались к любым звукам, которые доносились снаружи.
– Интересно, что они сделают со спектаклем? – нетерпеливо спросил Александр, нарушив паузу.
– Отменят, – ответила Филиппа. – Будет неправильно, если они поступят как-то по-другому.
– Вот тебе и «шоу должно продолжаться», – поморщился он.
Я попытался на один короткий, но безуспешный миг представить кого-то – кого угодно – в роли Цезаря. Угроза Гвендолин, когда она заявила Ричарду, что я смогу выучить его реплики и займу его место на подмостках, эхом отозвалась в памяти, и желудок болезненно сжался.
– Вы правда хотели бы выйти на сцену без него? Скажите честно…
Кое-кто отрицательно покачал головой, а затем…
– Мне просто кажется, – не унимался Александр, – или наступил самый долгий день в нашей жизни?
Я вздохнул и прижал ладони к глазам.
