— Если бы сами прожили этот год.
— Согласен, его высочество никогда не откладывает на завтра того, кого можно проводить в траву сегодня. Да и некий светлый шер останется недоволен. Именно поэтому Шуалейда будет помнить все, что видела в той папке. Эмоций только поменьше, ее ярость я забрал.
— То-то вы выглядите таким сытым, — не удержался от шпильки Альгредо.
Роне рассмеялся. Боги, какой все же этот светлый идиот! Ума в нем — не больше, чем драконьей крови. То есть полкапли.
— Да-да, Альгредо. Не забывайте, что я — страшный, ужасный темный шер, и когда-нибудь я съем вас на ужин. Но не сегодня.
Насмешливо поклонившись, Роне взмахнул полой своего черно-алого плаща (который, оказывается, так нравится некоему светлому шеру) и завернулся в пелену невидимости. В конце галереи уже показалась фрейлина Ристаны, наверняка посланная по его душу.
— Шер Бастерхази! — пропищала фрейлина, успевшая его заметить. — Шер Бастерхази, прошу вас!..
Разумеется, Роне не отозвался. Отвечать на глупые вопросы ему сегодня надоело. Да и некогда. На эту ночь у него большие планы, и Ристане в них места нет.
Глава 15
Сон о сне, который не сон
Ночь с 24 на 25 дня холодных вод. Риль Суардис, Шуалейда.
Ей снился кошмар. Она точно знала, что это кошмар, потому что наяву она бы ни за что не рискнула жизнью Кая и друзей. Она бы что угодно сделала, как угодно извернулась, чтобы Кай был в безопасности. Так это точно был кошмар. Просто она уснула с проклятой папкой в обнимку, вот ей и приснилась всякая дрянь.
Надо проснуться, открыть глаза и убедиться, что все в порядке. Очень надо.
Остатки кошмара никак не хотели отпускать, поселившаяся в груди боль не уходила, а кусочки чужой памяти продолжали крутиться перед глазами. Даже когда Шу открыла глаза и уставилась в расписной потолок, ничего не изменилось. Ей по-прежнему хотелось плакать, убивать и на ручки. Вот только к кому?
Вспомнив, как вчера прыгала с балкона на руки Люкресу, как целовала его и верила ему, Шу чуть не разрыдалась, так это было больно. Но сердито утерев слезы краем одеяла, Шу напомнила себе, что она — сумрачная колдунья из семьи Суардис, а Суардисы не плачут от боли. Суардисы отдают свою боль тем, кто в ней виноват.
Она отомстит лжецу. Пока она не знает, как именно, но что-нибудь непременно придумает. А пока надо просто перестать лить слезы, глубоко вдохнуть и признать: никакой это был не кошмар, а самая что ни на есть правда. Она сорвалась и чуть не убила Кая. И за это Люкрес тоже заплатит.
