— Зефрида… моя… королева… — почувствовав приближающуюся судорогу оргазма, хрипло шепнул он, и его наконец накрыло.
— Роне-е!.. — простонала Ристана, кончившая одновременно с ним, и обессиленно рухнула на постель.
Она осталась довольна, как всегда. И, как всегда, услышала только «моя королева», но не имя. А сам Роне… что ж, если невозможно получить мечту, приходится довольствоваться самым лучшим из реальности.
Довольствоваться этим «лучшим» Роне намеревался недолго. Старшая сестра Суардис несомненно прекрасна, горяча и эмоциональна, но без дара — это все не то. Особенно остро «не то» чувствовалось после встречи с Шуалейдой Суардис наедине. И пусть они ограничились лишь невинными ласками, это было… о… это было — то самое. А если взять сразу младшую Суардис и некоего полковника Магбезопасности… мм…
Усмехнувшись, он всем телом прижался к Ристане и потерся бедрами.
— Неугомонный, — довольно донельзя отозвалась она и лениво потянулась. — Ты мой лучший любовник, Роне.
О, в этом Роне никогда не сомневался. Кто, кроме менталиста, может войти в резонанс с ее наслаждением, продлить и усилить его в разы? Уж точно не какой-нибудь бездарный хлыщ вроде ее последнего фаворита. Вот полковник Дюбрайн бы смог, да…
Роне хватило одного лишь воспоминания о том, что они оба делали с Шуалейдой, чтобы потерять контроль… а, к Мертвому контроль, с Ристаной он может делать что угодно и пока ему не надоест!
— Роне!.. Не… ах… — попробовала она возмутиться, когда он перевернул ее на спину, раздвинул коленом ее ноги и резко вошел.
Ее рот он закрыл ладонью, а сам уткнулся в спутанные черные волосы, так похожие… даже запах… и эти приглушенные стоны — так могла бы стонать под ним Шуалейда… Мертвый дери, как же хорошо!..
— Хорошо… — излившись в горячее, содрогающееся тело, Роне скатился с него и растянулся рядом, закинув руки за голову.
— Ты… ты Хиссов сын! Опять наставил мне синяков! — едва отдышавшись, напустилась на него Ристана.
Неубедительно. Совершенно неубедительно.
— Тебе идет. — Роне лениво щелкнул пальцами, и плотные шторы разошлись, впуская в спальню ее высочества полуденное солнце.
— Мерзавец! Мог бы хоть не на шее. — Ристана так же лениво потрогала цепочку алых отметин, спускающихся к ключице. — Научись уже лечить хотя бы такую мелочь. Боги, какая пошлость, синяки…
— Пошлость — это взять в любовники темного шера, моя Тайна. Но ты всегда можешь дать мне отставку и позвать в свою постель полковника Дюбрайна. Он вылечит твои синяки, прочитает поэму и утопит тебя в возвышенных чувствах.
