Несколько правее саперы подготовили и вторую дорогу танкам.
Минут через двадцать Паршев радировал:
— Переправились без потерь. Ведем бой…
— Вы где? — задал вопрос Хрустицкий.
Комбат назвал квадрат. Танки подходили к деревне Марьино, оставив позади еще одну преграду — глубокий ров.
— Поздравляю с первым успехом. Идите вперед, — напутствовал Хрустицкий и, вспомнив литовскую неудачу, добавил: — Но не зарывайтесь.
Что он мог еще посоветовать, не видя поле боя, которое с каждой минутой отдалялось от берега. Вот быть бы там… Но это теперь исключалось. Он отвечал не за роту, не за батальон, а за всю бригаду.
Радист, щупленький со вздернутым кверху носом, сказал, что комбрига требует «Метеор».
— Легеза, — пояснил он на случай, если Хрустицкий запамятовал позывные.
Майор Леонтий Легеза командовал батальоном броневиков. Он должен был переправляться через Неву левее, на участке другой дивизии.
Сколько Хрустицкий Легезу знал, тот вечно высказывал какое-либо недовольство. Обижался даже на то, что, хотя у него и три ордена, но все три Красной Звезды. «Не выше, понимаете, товарищ подполковник, и не ниже…»
— Чем-нибудь опять недоволен, «Метеор»? — спросил Хрустицкий.
— А чему тут радоваться?
— Откуда говоришь?
— Со старого места. Меня толкают в спину, а я не иду. Не могу. Не могу.
— Раз так, жди меня.
Уходя с наблюдательного пункта, комбриг попросил своего заместителя по политчасти Румянцева:
— Побудь на капе, Федор Кузьмич. Держите связь с Паршевым. А я пойду разберусь, что там наш Леонтий «налегезил»…
Дело оказалось гораздо серьезнее, чем комбриг предполагал. Хрустицкий отыскал Легезу на КП стрелкового полка, где тот яростно спорил о чем-то с начальником штаба. Оба горячились…
— Прекратить, — сердито сказал Хрустицкий. — Нашли время для перебранки.
Легеза послушно умолк, хотя пехотный капитан еще продолжал бушевать, грозя Леонтию трибуналом.
— Докладывай, — приказал комбриг.
— Пойдемте отсюда, я вам на месте покажу.
По глубокому ходу сообщения они прошли к самой кромке невского берега. Легеза чувствовал себя здесь, в передовой траншее, как дома. Подвел к стереотрубе и сказал:
— Смотрите…
Комбриг прильнул к окулярам. И то, что он увидел, лучше всяких слов объясняло, почему батальон Легезы здесь, а не на левом берегу, где черной громадой высилась гора Преображенская, а левее ее в густой дымке угадывались корпуса Шлиссельбургской ситценабивной фабрики. Нашей артиллерии, видимо, не удалось подавить вражескую огневую систему. Молниеносный бросок через Неву не удался. Первые цепи пехоты, ринувшись в атаку, полегли на льду. Несколько смельчаков, правда, проскочили через опасную полосу, но, достигнув противоположного берега, оказались в огневом мешке. Вражеские снаряды и мины во многих местах раскрошили ледяной панцирь реки, и над обнаженной невской водой клубился пар, словно ее снизу подогревали…
