Я говорил долго. Специально тянул, зная, что внимания Генри надолго не хватит. Но договорив, судя по движению его лица, я понял, что он пытается думать.
Не надо так напрягаться, Генри, – сказал я ему. – Прошу тебя, не надо. Знаешь, что говорил по этому поводу Оскар Уайльд? Незнание подобно нежному экзотическому цветку. Тронь его, и он тут же нахрен завянет.
– Но… – произнес Генри.
Нет, друг, нет. Так не пойдет. Не надо так издеваться над собой. Лучше пожелай себе чего-нибудь хорошего и отключи мозг. Дома ведь не бывает слишком много щенков, да?
– Нет, но…
Но-но-но-но-ноо-ноо-нооооо! Давай сосредоточимся на том, что нам удается лучше всего. Что прямо сейчас может сделать тебя счастливым? Назови желание, и поехали.
– Но если то, что меня радует, приносит всем вокруг несчастья…
Вот дерьмо! Я сломал Генри. Как это вышло? Казалось, что он целиком отлит из высокопрочной тупости.
Нет, – настаивал я. – Генри. Послушай меня. Быть несчастным – естественное состояние человека. Люди чувствуют себя брошенными, если на них не обрушиваются несчастья. Лиши их этого, и они придумают что-нибудь еще. Эй, помнишь тех мелких пидоров, которые доставали тебя в школе? Сколько их было? Так вот, умножь на миллион и получишь все человечество. Ты ничего им не должен, разве что какую-нибудь мелочишку.
Генри покачал головой. Это означало, что у него в хозяйстве обнаружились безрассудная отвага и до сих пор не дававшие знать о себе яйца, позволявшие ему спорить со мной.
– Мама говорила, что человек всегда должен протянуть руку помощи тому, кто попал в беду. Еще она говорила, что мы приходим в этот мир, чтобы быть добрыми друг к другу.
Да ладно? Ух ты! Говенный философ твоя мамаша. А теперь к делу, к новому делу. Жду желания. Настоящего, большого. Что скажешь?
Генри не ответил. Он был похож на мула, которому под хвост попал репей.
Генри, – настаивал я. – Ты должен что-нибудь пожелать. Тебе сразу станет лучше. И мне тоже.
Мул продолжать размышлять о репье. Я уже хотел вмешаться, но Генри остановил меня одним словом:
– Хочу…
Наконец-то! А то я уже начал беспокоиться, чемпион. Давай, вываливай.
– Хочу, чтобы мне хватило ума понять все, что ты говоришь.
Вот дерьмо!
Чтобы вы знали, это нечестная просьба.
Нельзя исполнить одно желание, и отменить предыдущее. Это так не работает. Дефолты вламываются, энергия течет, миллион крошечных шестеренок крутится. Реальность обретает новую форму, дребезжит, звякает, время от времени шипят упущенные возможности.
