А сегодня мы посмотрели на него новыми глазами. Вышел он на построение, а на груди — три ордена Славы! Вот тебе и мешковатый дядька из колхоза. Комбат и тот первый козырнул старшине и даже поздоровался за руку. Выходит, что наш каптенармус — герой. Интересно узнать, что он такое сделал там, на войне? «Славу» лишь бы за что не дают, это из нас каждый знает. Жаль, что никто не посмел у него спросить об этом в бане, когда он нас парил. Мне бросились тогда в глаза его шрамы на спине и на плече. Но что это сейчас за диво? Теперь больше мужчин со шрамами, чем без них, есть без рук, без ног, слепые и обгоревшие, только очень редко которые из них с тремя «Славами», как наш каптенармус. Не знаю, как кто, а я теперь ему буду честь отдавать.
Подполковник Асташевский боится, что мы не сможем как следует на строевом смотре поздороваться с генералом. Поэтому, прежде чем вести нас на плац, он построил батарею, сам притворился начальником училища и требует, чтобы мы приветствовали его, будто генерала. Он нам:
— Здравствуйте, товарищи!
А мы ему, глотая слова, чтобы не отстать от общего темпа, в сто глоток в ответ:
— Здра…жада…тааш…ерал!
Это значит: здравия желаем, товарищ генерал.
Возле соседнего подъезда казармы — вторая батарея салаг, с ними свой «генерал» здоровается. И у нас, и у них получается так громко, что, видимо, и в городе слышно, но не очень складно: то кто-то поспешит и раньше всех гаркнет «здра», то кто-то запоздал и в пустой след одиноко вякнет «ерал».
И вот на плацу всё училище. Высокий деревянный забор, за которым недалеко окраинная улица города Батарейная, словно галки, облепили хлопцы. Мне знакома их зависть. Дежурный на КПП время от времени сгоняет их с забора, но стоит ему отойти, как они появляются снова.
А дальше было, словно во сне. Где-то там далеко, где стоял старший курс, кто-то петухом спел команду:
— См-и-и-и-рна! Для встречи-и-и!
Грянул оркестр — и не дыши.
Оркестр то играет, то замолкает неожиданно, словно выключенное радио: пик — и хватит. И тогда через полминуты до нас доносится стоголосое «здра…жада…тааш…ерал» Это генерал под музыку идёт вдоль строя и здоровается с батареями. Мне из третьей шеренги не видно, как он делает тот смотр: отпарывает или нет неряшливо пришитые подворотнички, как наш Юрка-старшина, поворачивает или нет шеренги, чтобы посмотреть, как начищены задники. Вот поэтому меня немного и берёт тревога, не расстегнулась ли какая пуговица, так ли сидит на голове пилотка, не собрались ли там морщины на гимнастёрке. Но по команде «смирно» не пошевелишься, не проверишь. Стой, словно статуя.
