— Эй, рыжая, дай напиться! — вдруг вежливо так попросил её Санька, и я от неожиданности аж остановился. Вот как парень осмелел, не поступив ещё в училище, к городским девкам цепляется. А та только брезгливо взглянула в нашу сторону, нос — вверх и почесала своей дорогой. Хорошая, видать, фифа.
А напиться и впрямь не повредило бы. Солнце уже хорошо припекло — скоро полдень. Только где тут напьёшься? Это тебе не деревня, что подошел к колодцу, поскрипел журавлём и хоть на голову лей. Возле единственной на всю Батарейную колонки стоит изрядная такая очередь с вёдрами, а вода из крана чуть-чуть журчит тонкой нитью, и нужно иметь время и терпение, чтобы набрать полное ведро. У нас терпения хватило бы, да времени в обрез. Перебьёмся как-нибудь и так.
Миновали мы водяную очередь — попали на хлебную. Эта ещё мудрее той. Народу тут, что и бог отступился бы, если бы он хлеба захотел. А крика здесь, а гвалту! Особенно волнуется очередь, когда двери небольшого, с облупленной штукатуркой кирпичного магазинчика берут штурмом инвалиды. Очередь, как мы приметили с Санькой, ведёт себя различно: кто ругается, кто заступается, а инвалиды доказывают, что они имеют право. На их стороне и милиционер, хотя он ничего не может сделать с очередью: не очень его слушают.
Не легко пробиться в хлебный магазин, и не легче из него выбраться. Вылезают оттуда все расхристанные, взъерошенные, с оборванными пуговицами и рукавами, потные — чуть живые, но с хлебом. У кого целая буханка, у кого ещё и ломоть в придачу.
По правде сказать, всё это зрелище нас с Санькой не очень трогает. Просто интересно немного — и всё. Если бы мы имели даже большие деньги, хлеба нам здесь не продадут. Здесь важнее денег хлебные карточки. А где их нам с Санькой взять, если мы не городские, нигде здесь не работаем и не служим?
А хлеб свежий. Из магазина пахнет так, что голова кружится. И, видимо, вкусный. Хлопец не больше нас, который только что едва выбился из очереди на свободу, помятый и расхристанный, жадно на наших глазах съел всю добавку к буханке. Мы с Санькой проглотили слюну и пошли своей дорогой прочь от соблазна. Ничего, — поступим в училище, так, может, ещё не такой хлеб есть будем и не по столько, а, как говорил Юрка, под самую завязку.
За улицей Батарейной город закончился. До училища теперь рукой подать. Вон они под редкими соснами на возвышенности, кирпичные здания, где я когда-то умирал от сыпняка. Тогда там был госпиталь, а теперь — училище. Дорога знакома.
