Дальше его слова полились свободно. Моему оборотню явно нужно было и выговориться, и открыться. Просто сказать самое главное значило с болью вырвать пробку из бутылки. Или, еще вернее, вскрыть плотину.
– Спросишь, как так вышло и почему мой пес выбрал тебя? Все просто. Я не выбирал тебя. Я любил своего отца-пса, но всегда предпочитал считать себя волком. Но кровь псов сыграла со мной свою обычную шутку, как бы ни пытались уберечь меня от этого родители. Помнишь, я сказал, что я наполовину пес и поэтому очень редкий вид?
Я кивнула.
– Так вот, псы редки, потому что, как ни берегутся, а в юности во второй ипостаси они встречают человека, которого запечатлевают как хозяина.
– Ну и что? Почему от этого они редки? – удивилась я.
Ник грустно усмехнулся:
– Потому что дальше инстинкт берет свое. Они оборачиваются и становятся для этого человека настоящей собакой. Или тенью следуют за ним. Самым главным становится быть с хозяином, причем во второй ипостаси. А постоянное пребывание в шкуре зверя приводит к потере способности к обороту. Они превращались в собак. Лишь в Сибири и на Дальнем Востоке сохранились уединенные поселения псов-оборотней, в которых юного пса берегут от любой встречи с людьми до возраста тридцати лет, по которому проходит граница риска запечатления. Из такого поселения когда-то приехал мой отец…
Я ошарашенно молчала. Слишком невероятным и болезненным было все, что говорил Ник. Невозможно трагичным.
Что же, выходит, если Ник будет со мной, то он превратится в собаку? А если нет, то будет мучиться?
– То есть ты рискуешь потерять человеческую ипостась со мной? – очень тихо и аккуратно спросила я.
– Подожди, все не так просто. Отец прибился к волкам, его приняли в клан. И он оказался истинной парой сестры Крафта – нашего альфы. Родился я. Сразу было понятно, что до тридцати лет я рискую запечатлеть кого-нибудь из людей. Мать предлагала уехать на родину отца, как только в пять лет я начал обращаться. Но отец знал, что в клане псов его примут плохо. Он тянул время, надеялся, что волчья кровь во мне доминантна и трагедии не случится. В общем… – Ник вздохнул. – Они все же собрались уехать. А до этого мы проводили лето в глухом местечке в Карелии. Там почти никого не было, мы держались подальше от туристов. Но однажды произошла случайность. Ты, конечно, ничего не помнишь… – Ник с грустью посмотрел на меня, словно ему было бы легче, если б я помнила.
– Наверное, нет, видимо, я была младенцем.
