— Гляди-ка, Митрофан! Чай по-нашему могет! — сказала женщина. — А ты говоришь: иноземец!
Я подобрал свою челюсть с земли, постарался вернуть своим глазам привычный размер, сглотнул и спросил:
— Куда я попал?
— Так в Междуречье, мил человек! Деревня наша Новосёлками зовётся! А товарищ твой, чай, раненый?! — поинтересовался мужик.
— Да, Митрофан! Ему срочно нужен врач! — сказал я на автомате, мозг мой в этот момент вообще взорвался. Но мужик не дал мне всё как следует проанализировать.
— Кто? — не понял меня мужик.
— Доктор, лекарь! — пояснил я, определив для себя приоритетную задачу спасения Василия. Весь анализ и осмысление не вяжущихся воедино фактов следовало произвести потом, после спасения раненого.
— А-а! — сообразил, наконец, мужик. — Лекаря у нас нет, это тебе в город надо, мил человек!
То, что было дальше, грозило мне серьёзными психическими расстройствами! Я стал спрашивать, не подбросит ли меня кто-то до города. Но слов «машина», «автобус», «маршрутка», «телефон» и прочих в словаре этих людей не оказалось. Зато такие слова, как телега, староста и травница Марфа, присутствовали почти в каждом предложении. Но больше всего семейство беспокоил красный дракон, что с диким воем сел за мостом у самого посёлка. Кое-кто из детишек заметил его ещё в полёте, и все жители посёлка на всякий случай попрятались по домам. Так я понял, что слово «самолёт» тоже отсутствует в их словаре. Что за дремучесть такая? Возможно, я попал в поселение так называемых староверов, которые бежали в латинскую Америку от церковной реформы, да так и отстали в своём развитии, поскольку считали любое проявление цивилизации не божественным даром, а искушением от лукавого?! Это могло бы многое объяснить. Но и эта теория оказалась неверной, поскольку слова «Библия» и прочих религиозных понятий они тоже не знали.
После недолгих споров я согласился на травницу Марфу. Мужик позвал на помощь соседей, которые уже стали потихоньку выбираться из своих укрытий и вовсю глазели на иноземца, что говорит на таком чудном языке. Вместе с соседями Митрофану удалось организовать доставку Василия к знахарке Марфе, а я плёлся следом, еле переставляя ноги.
Знахарка Марфа была одинокой женщиной, неплохо сохранившейся, возрастом примерно сорока с лишним лет, симпатичной, но уже с первыми признаками возрастной полноты. Лицо опрятное, доброе, что удивительно — без морщин, с большим овальным лбом, широкими скулами, полноватое от природы, с широким подбородком и крупными губами. Густые каштановые волосы она содержала в чистоте, но возраст уже брал своё, поэтому они уже не блестели. Карие глаза сидели широко, но это их не портило, поскольку они были большие и выразительные, а густые чёрные ресницы оттеняли их, как мягкий бархат оттеняет красивые пуговицы. Длинный узкий нос был чуточку загнут книзу. Всё вместе создавало у меня впечатление о знахарке как о мудрой женщине-сове.
