— Немного зная вас, благородный синьор, я предполагаю, что вы вели себя с присущим вам великодушием. Не раскладывали деревенских девок, а то и невесту прямо на свадьбе, не пороли парней за то, что вовремя не отскочили с дороги. Наверное, не топтали посевов, охотясь рядом с полями. И суд, пожалуй, вершили справедливый?
— Что? Ну разумеется! — возмутился Аластор, краснея. — Да мне бы в голову не пришло вот это всё… что вы говорите! Отец меня учил, что мы не только хозяева своим людям, но их первые защитники!
— Исключительно достойный человек ваш отец, — уважительно склонил голову Фарелли. — Но… Как бы это сказать… Один высокородный синьор другому не ровня. В этой деревне людей золотой крови боятся, как огня, из чего я делаю вывод, что местный господин не отличается вашей добротой. Да и живут здесь победнее, чем ваши люди, м?
— Это так, — признал Аластор, снова оглядевшись. — В наших землях у многих зажиточных крестьян дома и подворья не хуже, а здесь только у старосты. Да и деревня грязновата, хоть и не совсем нищая. На самое необходимое, видно, хватает, а вот спину разогнуть и сделать свою жизнь хоть немного краше…
— Для этого уже и силы нужны, — подхватил итлиец, — и лишняя монетка в кармане. Чего здесь и близко не видно. Я тут поговорил с бедной женщиной, так она, уж простите, благородный синьор, о своём хозяине слова доброго не сказала. Скряга, по её словам, такой, что рыбьей чешуи не выпросишь.
— А у нас говорят «сне́га зимой», — хмыкнул Аластор. — Но я понял. На своего лорда бедолага не надеется? Вот что, Фарелли, позовите её, будьте любезны. И постарайтесь успокоить.
Кивнув, наёмник встал и ушёл. Аластор рассеянно потрепал подошедшего за лаской Пушка и подумал, что решать опять придётся самому. И снова идти по той грани, за которой его поступок могут очень сурово осудить. Вообще-то, он сейчас собирался совершить одно из самых некрасивых дел для дворянина, причём сурово осуждаемое законом.
— Слушай меня внимательно, добрая женщина, — сказал он, когда старуха вернулась вместе с итлийцем и, подойдя, замерла перед Аластором, комкая передник. — Ты когда-нибудь бывала на севере за Дорвенной? Или хоть в самой Дорвенне?
— Откуда мне, ваша милость?
— Ну, значит, придётся, — вздохнул Аластор. — Здесь вам оставаться нельзя, не демоны вернутся, так неурожай доконает. Разве что, в самом деле, попросишь помощи у своего лорда, а?
Старуха ниже склонила голову и так упрямо поджала губы, что стало ясно — на милосердие хозяина она не рассчитывает.
