55. После этого вернулась я из Ассизи. И с великою сладостью шла я по дороге, разговаривая о Боге. И была мне величайшая мука молчать, но пыталась я удерживаться ради общества. Христос же на обратном пути из Ассизи сказал мне: “Даю тебе знамение того, что Я Христос, который говорю и говорил с тобою. И даю тебе крест и любовь Божию внутри тебя. И знамение это будет с тобою вовеки”. И тотчас же ощутила я этот крест и любовь Божию внутри в душе моей. И изливалось это в тело, и чувствовала я этот крест телесно, и, чувствуя, плавилась душа моя в любви Божьей.
56. Когда же я возвратилась и оставалась дома, чувствовала я сладость миротворящую, спокойную и столь большую, что не умею о ней рассказать. И было у меня желание умереть. И вследствие этой сладости миротворящей и спокойной была мне
такая мука жить и было так приятно, что не умею я выразить ее и того, как, чтобы достичь упомянутой сладости и не утратить ее, желала я умереть и покинуть мир, а жить мне было мукою большей, чем муки и скорби о смерти матери и сыновей моих и больше всякой скорби, какую только могла я помыслить. И лежала я дома, томясь из-за сказанного, восемь дней и восклицала: “Господи, сжалься надо мной и не допускай меня дольше оставаться в этом мире!”
57. После часто чувствовала я благовония несказанные. И таково было это и все другое, что не могу я передать и мало могу сказать об этом слов. Много раз была мне дарована та беседа, но не так долго, не так сладостно и не так глубинно. Когда же вернулась я из Ассизи и лежала, как уже сказано, подруга моя, дева дивной простоты, чистоты и целомудрия, услышала голос, говорящий ей: “Дух Святой находится внутри в келье”. Пришла она и начала расспрашивать меня: “Скажи мне, что с тобою, так как сказано мне, чтобы пришла я к тебе”. А я отвечала: “Приятно мне, что это сказано тебе”. И с тех пор многое сообщала я подруге моей из этих тайн.
58. Однажды во время молитвы была вознесена я в духе, и Бог говорил мне очень услаждающие и полные любви слова. И, взглянув, увидела я говорившего мне Бога. Если же спросишь, что я видела, скажу, что видела Его самого. И не умею сказать ничего, кроме того, что видела полноту, свет, от коего ощущала в себе такое наполнение, что не умею рассказать и совсем не умею указать подобие этому. И не видела я ничего телесного. Но был Он таким, как на небе, т. е. такою красотой, что не умею сказать ничего, кроме того, что видела высшую красоту, содержащую всяческое благо. И все святые стояли перед тем прекраснейшим Величием для восхваления Его. Кажется же мне, что мало времени находилась я в этом состоянии.
