Узкое ущелье и Чёрная гора | страница 19
Тушратта, царь Митанни, писал фараону Аменхотепу III (предшественнику Эхнатона): «Ты поддерживал очень тесную дружбу с моим отцом. Теперь, когда мы заключили дружбу, она в десять раз больше дружбы с моим отцом. И теперь я говорю своему брату: пусть мой брат уделит мне в десять раз больше, чем моему отцу! Пусть мой брат пришлет мне очень много золота, бесчисленные количества золота пусть пришлет мне брат мой, пусть мой брат пришлет мне больше золота, чем моему отцу!» Это не специально ото-оранное письмо — это типичное явление для переписки того периода. Но, конечно, не эти письма с просьбой о подаянии способствовали дальнейшему развитию исследования в области хеттологии, хотя для установления хронологии истории Передней Азии они были очень важны. Большое значение имели подлинные письма хеттов. Наиболее интересной вскоре стала считаться табличка, содержащая поздравление «от царя хеттов» с благозвучным именем Суппилулиумас, адресованная Эхнатону, царю-«еретику», по поводу его вступления на престол. Найденные в Амарне письма в своей совокупности впервые доказали, что Хеттское царство не только бесспорно было великой державой, но что хетты ни в коем случае не могли происходить, как считали раньше, из Северной Сирии. Стало ясно, что они переселились в Сирию из Малой Азии, хотя не было еще известно точно, когда именно. Итак, благодаря найденным в Амарне письмам удалось сделать два важных вывода. Во-первых, письмо Суппилулиумаса (благодаря тому что оно было обращено к царю Эхнатону, даты жизни которого уже были известны) дало возможность установить дату начала жизни одного из царей хеттов.
Во-вторых, все письма подтверждали то, что заявляли Сейс и Райт: Хеттское царство являлось великой державой и хетты переселились с севера.
Востоковедческой науке очень повезло, что большинство писем, найденных в Амарне, удалось прочитать сразу. Но вскоре, как ни странно, оказалось, что, собственно, для изучения хеттов гораздо большее значение должны были приобрести два письма, которые прочесть не удалось.
Их называли «письма из Арцавы», так как они, хотя и написанные уже известной клинописью, «о на непонятном языке, были обращены к царю Арцавы. По разным причинам предполагают, что Арцава находилась в Южной Анатолии. Возможно, что эти письма исчезли бы в архивах музеев, если бы французский археолог Е. Шантре не нашел в 1893 году в Богазкёе фрагменты глиняных табличек, бесспорно составленных на том же неизвестном языке «арцава». Так возникла новая проблема: существовал ли народ, объединенный языком арцава, который одновременно господствовал в северной излучине Галиса и на средиземноморском побережье Малой Азии?
