Пришлось слегка похлопать нашего нового знакомого по плечу. Он пошатнулся, но на ногах устоял. Зато прекратил истерику.
— Хозяин просил передать вам лично в руки, Леди, личное послание! — всё ещё оставаясь бледным, торжественно сообщил он.
Вновь оглянувшись, он подал знак. К нам мелкой рысцой направился тощий человек неопределённых лет, словно кушаком, подпоясанный женской цветастой шалью. На вытянутых вперёд руках он нёс небольшую коробку, склеенную из разноцветного картона. Когда он приблизился, я различил на крышке коробки надпись гуашью: «Для особо важных доку». Последнее слово не поместилось целиком, но, вне всякого сомнения, означало «документов». С поклоном он протянул свою ношу Изабелл. Она, в свою очередь, не только не попыталась принять подношение, но даже не взглянула на него. В прошлом герцогиня, а ныне королева собственного мира, она прекрасно знала, как вести себя в подобном случае. Я же, в данный момент, исполнял роль ни то телохранителя, ни то секретаря при важной особе. А от того бесцеремонно забрал коробку из рук тощего. Ни вес её, ни запах на наличие бомбы не указывали. Поэтому я спокойно снял и отбросил в сторону крышку.
В коробке находился единственный предмет. Это был небольшой старомодный конверт из очень плотной бумаги. Я достал его, а коробку отправил следом за крышкой. С лицевой стороны он оказался подписан от руки чёрными чернилами крупным почерком. Надпись гласила: «Леди Изабелл Монтгомери лично в руки». Но обратная сторона оказалась намного любопытнее. Сложенные края конверта скрепляла большая сургучная печать. Оттиск изображал голову тигра с устрашающе оскаленной пастью, снабжённой внушительными клыками. Я молча передал письмо жене. А сам внимательно посмотрел в глаза толстяку.
— Письмо уже вскрывали?
Тот, в который уже раз стал белым, как мел.
— Нет-нет, что вы! Кто бы осмелился!
Собственно, я и так знал, что письмо не было вскрыто. Хватило одного внимательного взгляда на оборотную сторону конверта, дабы убедиться в этом. Однако, опыт подсказывал, что местных необходимо всегда держать в тонусе, дабы в их головы не забрались ненароком какие-нибудь вредные мыслишки. Страх — лучшая гарантия лояльности.
Легко преломив печать, я развернул письмо, немного разгладил его на колене и, не читая подал бумагу Изабелл. Всё же автор адресовал его именно ей. А сам поднялся с лавки, встал немного позади, откуда, пользуясь преимуществом своего роста, мог легко видеть текст. Он был написан теме же чернилами, красивым, но довольно мелким почерком. Это мне не мешало, ибо зрение вестника гораздо острее, чем у любого жителя Земли.
