Ян поднял глаза от книги и глубокомысленно почесал нос. За то время, пока били часы, он опять замечтался и совершенно забыл, о чём только что читал. Ну как вообще можно готовиться к экзаменам, когда лето на дворе? Кто вообще придумал летнюю сессию? Ну, зарубежная литература – это ещё ладно, но философия? Какая философия, когда на дворе асфальт плавится от тоски по цветным мелкам, а каждый далёкий свисток электрички напоминает обо всех на свете дорогах, который готовы расстелиться под ногами вот в эту самую минуту и увести тебя туда, где город заканчивается и остаётся только небо над головой?..
Звёздное небо над головой.
Нравственный закон внутри. Иммануил Кант. Ян с тоской уставился в учебник философии – зелёный, как тоска, и ветхий, как описанные в нём теоретические построения, а потом решительно захлопнул книгу. Учебник выплюнул студенту в глаза некоторое количество крайне философской пыли.
– Я сдам, – сообщил Ян пространству, сгрёб в рюкзак тетрадь с конспектами (строчки в каждой строке к концу страницы неуклонно ползли вниз и превращались постепенно в кардиограмму сердечного приступа: как приличный студент, Ян героически боролся со сном на лекциях, но по законам жанра проигрывал, а Оле-Лукойе раскрывал над ним свой специальный зонтик для тех, кому неминуемо светит пересдача) и, уверенно ориентируясь в лабиринте стеллажей, пошёл к выходу, на ходу разглядывая приветливо обращённые к нему корешки книг.
Он знал эти полки наизусть и мог бы, наверное, дойти до выхода с закрытыми глазами. Почему бы, собственно, и нет? Тут же никого нет, уже шесть часов. Ян закрыл глаза, уверенно миновал буквы Д и Г, погладил корешок толстенного Гриммельсгаузена, который означал для него поворот к выходу, определил на ощупь, что третий том Бальзака кто-то взял и не поставил на место, повернул в секцию А…
– Ой, – запоздало среагировал Ян, уже в полёте открывая глаза, чтобы встретиться с желтовато-карими глазами рыжей девушки, стоявшей прямо под буквой А и совершенно не ожидавшей, что из-за поворота на неё вылетит потрясающе красивый и образованный студент второго курса филологического факультета и впилится в неё с неотвратимостью «Титаника», разбивающегося об айсберг; с решительностью быка, несущегося на тореадора; с грацией деревянного коня, ввозимого в ворота Трои вместе с его таким богатым внутренним миром; с изяществом…
С изяществом, достойным слона в посудной лавке, потрясающе красивый и образованный студент второго курса филологического факультета рухнул на паркетный пол читального зала, к ногам своей одногруппницы Аси Энгаус, облачённым в жёлтые кеды и щедро покусанным комарами. Ян чувствовал себя очень глупо – во-первых, потому, что намеревался списать у Энгаус конспект по философии, а во-вторых, потому, что готов был поклясться, что в читальном зале, кроме него, никого не было. Он сидел тут с самого обеда, и дверь с тех пор ни разу не открывалась…
