У тебя такое лицо, сказала она. Как это называется в фильмах? В сказках? У Уолта Диснея?
Что-то не уверен, что мне нравится, куда ты клонишь, сказал Морис.
Я про маленькое создание, сказала она. В лесу. Как слово?
Она покачала головой – не могла найти слово. Свернула на недостроенную дорогу у нового микрорайона. Над красными холмами хищно парили огромные зловещие птицы. Чувствовалось, что здесь есть ящерицы. Белые квартиры казались чистыми, как обглоданные кости, и нежилыми – ни одной машины. Далеко внизу на зимнем солнце блестело Средиземное море.
Эльф! сказала она.
Ну, это еще ладно, сказал он.
Ты эльф, сказала она. Твое лицо.
Я не обижаюсь, сказал он. Ты хочешь сказать, что у меня эльфийское лицо. Есть такое понятие.
Эльфийское?
То есть как у эльфа, сказал он, или с характерными чертами эльфа.
И к этому моменту оба уже явно задавались вопросом, каково им будет потрахаться.
Очень странно, сказала она.
Мать всегда рассказывала, что его, должно быть, нашли в Уммерском лесу. Казалось, даже в детстве, в коляске, он был настроен на странные частоты. Карима припарковалась у голого дома, еще без отделки. Людей не видать. На ней были джинсы с низкой посадкой и светло-лимонная рубашка-поло «Адидас»; бренд кроссовок он не опознал. Она закурила очередную сигарету и улыбнулась отвратительными, желтыми, притягательными зубами, теплой тьмой своей пасти. Завела его в недоделанную квартиру и там показала сотню килограммов качественного марокканского гашиша в аккуратных пачках. Масштабы действительно были промышленными. Она сказала, что можно уже сегодня. Или даже в следующие несколько дней. Пусть он пришлет своих людей. Позже они встретятся в порту Малаги.
Так все и бывает, сказала она. Тебе даже не придется ехать в Танжер.
Они снова вышли и сели в машину. Она выбрала другой маршрут и свернула на немощеную улицу.
Посмотрим кое-что еще, сказала она.
Она привезла его в другую недоделанную квартиру. Стоило ей отпереть дверь, как он почувствовал вонь человеческих отходов. К хромовой ножке кухонной стойки был прикован мужчина в одних желтых виниловых футбольных шортах – еще у него были кляп и повязка на глазах. Никакой мебели; неоштукатуренные стены. Человек глухо застонал и перевернулся, показывая заткнутый рот. Он был весь мокрый от боли. На бедре расползся длинный темный синяк.
Окей, сказала она, и они ушли.
Вернулись в машину, и она улыбнулась.
Иногда бывает вот так, сказала она.
А, да, сказал Морис.
