Уха стояла в котелке возле костра. Куски рыбы, чтобы не разварились, кто-то умный догадался выложить в миску и прикрыть марлей от солнца и мух. Сбор был полный, кроме Харламова. Он искал меня. И Лида стояла возле палатки в синем платье — нарядилась к ухе.
— Какие у тебя, понимаешь, Лида, интересные оборочки! — удивился Бабкин и стал пристально разглядывать платье Лиды.
— Я сама делала! — похвасталась Лида и выпятила грудь.
Бабкин подошёл, пальцами стал ощупывать оборки.
— Чувствуется рука мастерицы, понимаешь.
— Но-но! Ты разглядывай, а рукам-то воли не давай! — вдруг возмутилась Лида. — Нахал!
— Ну что вы, Лидия Владимировна, в общем, я же с самыми приятными чувствами, конечно! — проворковал Бабкин.
Лида отстранилась, хлопнула его по руке. Улыбаясь, Бабкин вздохнул. Харламов уже спешил со стороны ухвостья, мускулистый, волосатый.
— Бабкин! Руки вверх!
Бабкин повернулся, помедлив, приподнял руки, спросил:
— А что тебе, в общем? В чём проблема?
С ходу прогнувшись, Харламов обхватил Бабкина за ноги, без труда взвалил на плечо и понёс к Волге. Но не к берегу, а к приверху. Это была отличная мысль: высота обрыва там метра два, а на берег из воды выходить — так надо плыть к Волге или проливу.
— Не дури! — возмущался Бабкин. — Харламов, не дури, понимаешь! Куда ты меня несёшь? В чём дело?
— И вот уж жребий брошен, — кричал Харламов, — и на душе легко! На дно к царю морскому идёт наш гость Садко!
На краю обрыва он остановился и бросил Бабкина вниз. Через мгновение оттуда взметнулись редкие, искрящиеся на солнце брызги.
Лида хохотала!
— Ты что смеёшься? — спросил, подходя, Харламов.
Смеялась она открыто, заразительно, и мы с Виктором смеялись в ответ, и суровый Павел просиял лицом.
— Валера! — сказала Лида. — Ты настоящий кавалер! Я тоже хочу с обрыва, как Бабкин! С тобой вместе!
— Дуся, прелесть моя, платье намокнет.
— Высохнет! — Она, подходя к Харламову, сбросила с ног шлёпанцы.
Харламов вздохнул, шагнул навстречу, подхватил её на руки и широко зашагал к приверху. Лида радостно махала нам рукой. Харламов дошёл до обрыва и, как подрубленный дуб, упал вниз. Вновь засияли водяные брызги.
— Были когда-то и мы рысаками, — вздохнул Павел.
Из кустов, раздеваясь на ходу, вышел мокрый Бабкин. С носа у него текло.
— Где, в общем, эта парочка? Орёл и гагарочка?
— Поплыли за тобой. Как водичка?
— Мёд.
Какой же получался чудесный, бестолковый день! Если завтра наши горластые гости ещё будут на острове — уеду в Гремячево, решил я. Лещей, кстати, надо бы после обеда откопать и развесить. Да, уеду в Гремячево.
