Утром болело всё.
Я перевёз ребят на конус выноса и вернулся.
И тут же полетела по Волге первая «Ракета», вышел из затона толкач, прилепился к сцепленным бортами баржам, стоявшим против Отар, медленно повёл их вниз, а ему навстречу явился белый теплоход. На гремячевском берегу с грохотом разгружал щебень из баржи подъёмный кран.
А я вытянул двух лещей и обнаружил на воде тени от удилища и от лодки: дымка разошлась, и открылось солнце. Оно осветило воду, остров и согнутую фигуру Виктора на берегу. Он стоял, согнувшись и сцепив по-беличьи руки под грудью.
— Слава! Слава!.. — кричал Виктор.
— Я сейчас! — крикнул я.
Виктор кивнул и потрусил через кусты к палатке.
Такой визит мог означать только то, что они обнаружили точное место!
Когда я подошёл к палатке, Виктор, накинув телогрейку, согревался, сидя на бревне. Торжественным шёпотом, прямо глядя мне в глаза, он произнёс:
— Пищит!
— Где?
— На семьдесят первом галсе. Ближе к тому оврагу. Представляешь, хе? Поплыли, ты должен послушать.
Он переправил меня на конус выноса и поскорее отплыл назад. Он, видимо, нервничал, оттого и суетился.
А Павел был спокоен. Я нашёл его на краю оврага, где он сидел свесив ноги. Брезентовый капюшон был сбит на затылок, физиономия сияла довольством.
— Паша. — Я пожал ему руку. — Ты герой!
Хохотнув, он левой рукой врезал мне по плечу.
