Отчёт мы с Виктором прочли дважды. Не верилось, но разорвать логическую цепь исследований не получалось. Хотя все её звенья были двусмысленные.
Потом смотрели «Разъяснение». Я его усваивал, а Виктору показалось неинтересным читать про сорок пятый год и советских пленных, которых лейтенант Богданов вёл в Советский Союз через Южную Польшу. Он пробежал листки глазами и отправился купаться.
— Всё, Слава, — сказал мокрый Виктор, когда вернулся с Волги. — Не отвертеться. Хе! Будем искать клад.
— Будем, — согласился я, — а если найдём?
— Поделим.
— А государство?
— Со второго января девяносто второго года, Слава, о государстве не думай. Цены отпущены.
— Как скажешь… А что такое кау-гау?
— Хе. — Виктор вспушил волосы и посмотрел на горы.
Потом он отправился на волжский берег кидать блесну, а я — за Павлом.
На конусе выноса Павел сидел под толстой ветлой, подложив под себя кеды. Рядом, на щебне, сушились стельки и носки. Вытянув ноги, он грел толстые ступни у маленького костерка. Глаза прятались под козырьком кепки. С тонкого соснового ствола он неторопливо, длинными полосками снимал кору. Черенок строгал. Рядом лежал уже оструганный. Ну да — для лопаты и кайлы.
— Паша, отчёт изучен. Вопросы потом, а сейчас я тоже хочу наверх подняться.
— Созрел? Ну, посмотри, — разрешил Павел. — Только на газопроводе люди. Меня не видели.
Вдоль ручья я вышел к тропе и стал взбираться вверх. С деревьев и кустов сыпались козявки, букашки, жучки, вдруг ужалил кто-то в плечо, оказалось — муравей. Я взмок, когда выбрался наверх. А когда оглянулся, то у меня и колени задрожали. Неподалёку от толстой разлапистой сосны я сел на край волжского склона, круто уходившего вниз, в густой лес. Такого я раньше не видел!
Сидя на тёплой земле, я видел великую реку! Она являлась слева, из мутного горизонта и, плавно поворачивая, открывалась передо мной. Правый, нагорный берег отделялся от главного русла воложкой и длинными, наползающими друг на друга курчавыми островами. Левый, дальний, беспрерывной узкой косой тянулся до места почти напротив меня так, что мы были на одной линии: гремячевский дебаркадер, оконечность косы и я. За косой виднелась открытая вода с крохотными судёнышками на ней — это и был Гремячевский затон. И уже по самому берегу тянулся до дебаркадера город Гремячево.
