— Скажите, Владимир, а как вы думаете транспортировать тело?
Конечно, доктор наук же! Сказал бы «перевозить», так нет, по-умному выразился — «транспортировать»!
— Оп-па… — Зенков замер с кайлой в руке и резко глянул на меня. Нос его сморщился, глаза сощурились. — Какое тело?
— То есть как? Виноградова…
Зенков со всего маху вонзил кайлу в грунт и досадливо крякнул:
— Аксёнов, профессор вы эдакий! Здесь же не вечная мерзлота! А в обычных условиях тело может сохраниться в грунте нетленным только в случае его святости! А Виноградов погиб за презренный металл! За деньги! Минерализация тела в земле происходит лет за пятнадцать! Ну, плюс-минус, с учётом климата и грунта… А прошло сколько? Больше двадцати? Мы приехали не за телом, Аксёнов, а за останками! Вообще… — он неопределённо покрутил пальцами левой руки перед собой, — нет там тела и быть не может! Кости будем искать, откапывать, очищать и собирать в рюкзак. Как археологи. В рюкзаке же и повезём обратно! До машины лично вы понесёте, настраивайтесь. Такая у вас будет аккордная работа.
Я ждал, что Зенков назовёт меня тупым или кем-то наподобие, но он этого не сделал, отчего я ещё сильнее ощутил собственную несуразность. Он сдвинул шапку на затылок и насмешливо продолжил:
— Не читаете вы серьёзных книг, так и не надо. Читайте тогда стихи. Вот есть такой восточный поэт, Омар Хайям, он писал рубай. Есть у него и про минерализацию тела, и про глину. Большой образованности был человек! Так прямо и писал: нет пользы, поверь, в изучении наук!
Зенков стоял в яме с кайлой в опущенной руке. Он сиял! Хитрыми, ставшими вдруг калмыцкими глазками он весело смотрел на меня и похохатывал.
— Да читал я Хайяма, что ж вы так… — пробормотал я.
— Ну, раз такое дело, поработайте теперь кайлой вы.
Забрав у Зенкова кайлу, я продолжил.
Так, часто сменяя друг друга, мы аккуратно проработали до обеда. Яма углубилась, выбранный грунт внушительной горой лежал рядом. Никто не появился ни в посадках, ни поблизости. Стояла приятная зимняя тишина. Был, правда, тревожный момент, когда сбоку, за кронами дубков, высветилось вдруг солнечное пятно, разрослось, а потом, наоборот, уменьшилось и стало круглым, и мы с Зенковым угрюмо ждали: что будет дальше? Разгонит солнце сырую хмарь — надо думать о возможных облётчиках, исчезнет — и мы спокойно продолжим. Ждали мы всего минут пять, после чего солнце растворилось в небе — нам повезло.
Я вздохнул и спросил:
— Скажите, Владимир, а вы вправду Зенков?
