— Ч-ч-то это? — заикаясь от изумления, спросил Юсеф-паша, и Давуд-ага, стоявший за спиной своего повелителя, поспешно ответил:
— Наверное, осталось от не знавших письменности идолопоклонников. Как в Магрибе…
— Знаю, знаю! — раздраженно оборвал его паша, оглядываясь по сторонам.
Он не впервые видел подобные останки в мире истинной веры и поразился не их величию, а тому, что не заметил амфитеатра ни во время поездки по городу, ни теперь, когда осматривал окрестности со двора мечети. В этих землях он не встречал ничего подобного! Чтобы спуститься, пришлось пойти в обход боковыми тропинками и улочками, и, ступив на мрамор, паша почувствовал, что проваливается в его каменные объятия Мраморные глыбы лежали, плотно прижимаясь друг к другу, тяжелые и неподвижные, все было связано и пригнано, как будто разом сработано только вчера. Юсеф-паша вглядывался в выщербленные ступени. Миллионы раз люди должны были пройти по ним, ступая на одно и то же место, чтобы камень стерся так сильно. Несметное количество ног, несметное количество лет… Эта штука построена не вчера… А поставленная выше мечеть Шарахдар казалась смиренной букашкой, и позеленевшая обшивка минарета едва заметно возвышалась над кронами деревьев. Как будто время отвернулось от этой каменной громады варваров, позволив ей жить вечно, и с непримиримой яростью вцепилось в храм всевышнего, чтобы кромсать его, рушить и перемалывать, пока он окончательно не сровняется с землей. Неправильно это, несправедливо… Ведь то сооружение служило богохульству и невежеству, а священный храм-истине и спасению. Позор, позор для правоверных! Чем больше размышлял Юсеф-паша, тем сильнее он гневался, нетерпеливо похлопывал короткой плетью по сапогам, пытаясь успокоиться, чтобы решить, с чего начать и не устроить ли выволочку всем живущим на холме важным персонам во главе с усердным, но так же важничающим Абди-эфенди.
К полудню явился Абди-эфенди и сообщил, что он не ошибся: никого из родственников Дилбесте не осталось, да и самой ее нет в живых, а из братьев Кючука Мустафы двое давно куда-то запропастились, третий умер, мать прибрал всевышний, так что жив только его отец, побирающийся на рынках. Юсеф-паша наконец позволил себе отдохнуть и, когда проснулся, снова отправился с Давудом-агой в мечеть Шарахдар, внимательно осмотрел ее снаружи и внутри, прикидывая, что потребуется для ее восстановления. Потом спустился в амфитеатр и в молчании обошел его из конца в конец и сверху донизу.
