— А ведь незачем ходить далеко за примерами. Вон стоит молодец! Подковы гнет, коня на скаку остановит, кабы не знатный род, был бы борцом на празднествах и равных ему не знала бы вся земля наша, дари ее всевышний славой своей!
Гости повернулись к юноше, глядя оценивающе. И хотя никто не усомнился в словах Орхана-эфенди, все, в том числе и сам хозяин, почувствовали, что они нуждаются в каком-то подтверждении. Юноша побагровел, заросший черной как смоль бородкой подбородок его дернулся, он попробовал засмеяться, но закашлялся, и его смущенный взгляд забегал поверх голов достопочтенных беев.
— И без коня и подковы видна его сила, — произнес чей-то голос, а юноша, не вставая с оттоманки, протянул руку к одной из корзинок и схватил с вершины пирамидки кокосовый орех. Он несколько раз подкинул его на ладони, словно определяя его прочность, а тот же голос попытался умерить его пыл:
— Не стоит, богатырь…
Юноша, однако, не слышал ничего, кроме ударов собственного сердца, и не видел ничего, кроме шершавой коры коричневого плода. Каждый знал, как трудно открыть кокос, а раздавить его — нужно, чтобы на него наступил слон. С лиц гостей смыло улыбки, и тишину прорезала тоскливая мелодия зурны.
Костлявые пальцы незнакомого юноши начали медленно сжиматься. Упершись локтем в бок, он напрягся, все присутствующие затаили дыхание и во все глаза следили за его дрожавшей от напряжения рукой. Побледневший Орхан-эфенди забился в угол, проклиная себя за неосторожно сорвавшиеся с языка слова, грозившие ему позором и могущие испортить праздник. А что будет делать герой, если его попытка бесславно провалится?! Легкомыслие может стоить ему доброго имени, злые языки раструбят об этом по всему городу, на карьере будет поставлен крест. Перед силой здесь преклонялись, но и за каждую неудачу платили дорогой ценой. Ох, какой позор! Каждый из гостей думал о том же, большинство всем сердцем желало юноше победы, которая позволит ему выпутаться из неловкого положения. Желали, но не верили. И только Юсеф-паша, охваченный состраданием к смельчаку, мысленно заклинал: «Сделай это… Сделай… Яви чудо, всевышний!» — и в оцепенении наблюдал за усилиями незнакомца, до посинения сжимая зубы и впиваясь ногтями в алую обивку оттоманки. Он заметил, что кулак юноши разжался, и едва не охнул. Переведя дух, юноша шевельнул пальцами левой руки, собрался с силами и напрягся так, что на лбу вздулись вены, и наконец орех с хрустом разломился. Брызнуло молоко, жидкая кашица протекла на ковер.
