Такого обидишь. Такой сам кого хочешь обидит.
«Вьётся ужом, а топорщится ежом» — русская народная мудрость.
А Христодул злобой аж сочится. С ним рядом стоять — уже страшно. Не велик хорёк, а кусучий.
Да и не так всё просто. Я же изначально послал его на болото не одного, а в паре с хромым голядиным. Вот за эти 12 вёрст, пока они до места добирались, парни сдружились.
Хромой, хоть и годами старше, но первенство Христодула признал. И потому, что сам хромой и без помощи в тех «велесоидных буераках» ему бы очень тяжко пришлось, и потому, что полугрек — грамотный и знает церковные законы.
У голядей с этим проблемы. Двоих «одногруппников» хромого за это — в землю положили. Из-за некомпетентности в части исконных, посконных, православных, сословных, гендерных… обычаев и норм поведения.
Так что, когда ребятишки до кирпичного островка добрались — отношения старший-младший были уже вполне определены.
А на островке — два голядских деда со старухой, и полуглухой дедок из «пауков». Голядины ни в кирпичах, ни в вотчинном землевладении… Да они и слов-то таких русских не понимают! Вот и получилось, что самый младший и мелкий стал на островке самым главным. По уму, по знаниям… по готовности хоть кому хрип перервать. И, конечно, ещё и потому, что его родную сестричку сам господин боярский сын изволит по постели раскладывать. О чём Христодул не замедлил всем сомневающимся рассказать. Как «лично и непосредственно» очевидец.
Иерархические отношения строятся здесь на основании отношений семейных. Позже в русской истории этот принцип будет доведён до маразма системы местничества. И очередной боярин будет бить челом государю: «Отец мой на том приказе сидел, а ныне он волей божьей помре, и дай, Великий Государь, то место мне, сыну его».
Здесь такого ещё нет, но выбор назначенцев идёт, практически, только из родственников-свойственников.
Трифена мне не жена, а наложница. Соответственно, Христодул мне никто. Но он толкует иначе, и туземцы ему верят: родненький брательник господской подстилки — важная персона. Что я, фактически, и подтвердил его назначением.
Выбора-то у меня особого нет. Кого-то надо было ставить старшим «на кирпичах». А этот хоть и щерится за моей спиной, но внятен и разумен. Остальные его слушаются. Вот и поставил Христодула начальником. Не по родству, а по уму. И у него получилось. А старожилы-голяди ему в том помогли.
За зиму Христодул обжился на болоте, обустроился. Вроде бы, всё чин-чинарём. Однако, следуя нормальному крестьянскому обычаю плакаться на своё житьё-бытьё, он, при визитах в Пердуновку, внушал Трифене, что ему на болоте плохо. Правду говоря, там место скверное, нездоровое: сыро очень, а поначалу и вовсе холодно было — землянки да шалаши.
