ЧУВСТВУЮ СЕБЯ КАК на одной из дедушкиных картин. Мы с мамой и Эвелин сидим возле камина (где, стоит отметить, горит настоящий огонь) и молча читаем, пока дождь барабанит по стеклу. Эвелин настояла на том, чтобы налить нам по бокалу «Бейлиса» («Со льдом! Только так его можно пить!»). И теперь я восседаю в кресле, в левой руке у меня зажата книга, а в правой – алкогольный напиток со вкусом десерта.
Мама жадно поглощает страницы романа «Гордость и предубеждение», найденного в библиотеке Эвелин. Читает его с таким волнением, будто Элизабет Беннет и мистер Дарси флиртуют и ссорятся на самом деле. И мне понятно такое рвение: за исключением стремления, чтобы «ее дочь поскорее вышла замуж», моя мать – истинное воплощение миссис Беннет, которая просто не может не совать свой нос во все мои дела.
– Нашла какого-нибудь близкого по духу персонажа? – интересуюсь я.
– Дорогая, я читаю, – отвечает она и возвращается к книге.
Я вздыхаю. А потом чуть громче, потому что всем, похоже, наплевать, отчего я вообще вздыхаю. А мне скучно, вот в чем дело. Я столько времени провела в студии за рисованием, что, если снова достану скетчбук, руки сами примутся выводить слова: «ПОЖАЛУЙСТА, ПРЕКРАТИ, ДАЙ НАМ ОТДОХНУТЬ». Я вздыхаю в третий раз, еще громче, но ни мама, ни Эвелин не реагируют. Тогда я начинаю слегка подпрыгивать в кресле, дергая ногами.
– Аккуратнее с подушками, – говорит Эвелин, не отрывая взгляда от книги.
Я поворачиваюсь к окну и, выбрав одну капельку, веду по ней пальцем, пока она стекает по стеклу. Это похоже на скачки: я принимаюсь болеть за свою каплю, молясь про себя, чтобы та слилась с соседними каплями и, благодаря массе, увеличила скорость. Ну же! Давай! Она уже почти добралась до карниза и…
– Нора. Перестань дергать ногой. – Мамин голос отвлекает меня от движения капли, и я пропускаю миг, когда та приземляется.
– Я чувствую себя отставным корабельным магнатом в своем поместье на берегу моря, ждущим, когда дрессированный бигль принесет мне тапочки.
Но на мою забавную шутку никто не реагирует.
Я снова вздыхаю, даже громче прежнего, и пытаюсь вернуться к своей книге – сборнику юмористических рассказов, написанных не особо известным белым парнем из Нью-Йорка, и историй, опубликованных в «Нью-Йоркере». Все находят их ироничными и живыми. Но я почему-то не осилила даже первый рассказ (о рыбаке, специально пытающемся поймать ботинок).
Спасает меня восхитительный звук – диньканье моего мобильника. Будь Павлов до сих пор жив, у него нашлась бы уйма материала для наблюдений за тем, как у подростков вырабатывается рефлекс на звук уведомления в телефоне. У меня чуть сердце не выпрыгивает из груди при виде полученного на «Фейсбуке» сообщения от ирландского супергероя Каллума Кэссиди.
