И в эту минуту я взрываюсь.
– А я не просила тебя ехать! – кричу я так громко, что, наверное, уже разбудила Эвелин и половину города, но мне плевать. Я слишком долго копила все, что хотела сказать. И теперь, найдя лазейку, слова обрушиваются сплошным потоком. – Тебя с самого начала не должно быть здесь. И ты не должна была задерживаться настолько! Это я эгоистка? Я? А как же ты? Рушишь всю мою поездку! Мы так не договаривались! Почему ты до сих пор здесь?
Мама садится за кухонный стол. Я никогда не видела, чтобы она так реагировала на наши ссоры. Сковорода с яйцами по-прежнему на огне. Они сейчас подгорят, но ни одна из нас не осмеливается пошевелиться.
– Нора, я потеряла работу.
Звякает тостер.
Я пытаюсь переварить сказанное.
– Из-за… из-за этой поездки? Потому что тебя долго не было?
– Нет, Нора. – Мне не нравится, что она повторяет мое имя. – Перед тем, как мы уехали. Я… – Ее голос срывается. – Возвращаться на работу было не просто. Я уже не так быстро соображаю, как раньше. Так что они наняли более молодых специалистов, а тут еще ты, все как-то поменялось, я просто… Это было дело Эдвардсов. Я совершила ошибку. А после ухода Майкла, то есть твоего отца… Я подумала, что небольшая поездка поможет мне разобраться, что делать дальше.
– Нет… – говорю я, а в это время у меня в мозгу словно бушует ураган. – Погоди. Все это произошло до поездки? Так ты все это время…
Мой голос звучит резче и выше обычного. Я сама не узнаю себя, но в эту минуту важнее то, что мама продолжает говорить, а я пытаюсь разобраться в ее словах. Все какое-то… размытое. И я сейчас вообще ничего не понимаю.
У нее истерика, руки трясутся, волосы на висках закручиваются. Я не видела ее такой, с тех пор как ушел папа, и уже готова броситься утешать, как в голову закрадывается ужасная мысль.
– В аэропорту ты… ты сказала, что хотела отправиться в эту поездку, чтобы «узнать меня». Я согласилась, потому что мне… было приятно. Приятно то, что моя мама наконец-то хочет меня узнать. Но ты же поехала не за этим? Ты… солгала?
– О чем ты, Нора?
– О том, – я повышаю голос, – о том, что ты мне говорила: в аэропорту, здесь. Что ты хочешь узнать меня, пока я не уехала в колледж, но все это чушь собачья! Ты сюда приехала ради себя. Разобраться в себе. Ты солгала мне, заставила испытывать вину, контролировала меня, манипулировала мной! Ты не могла позволить, чтобы у меня что-то получилось.
– Ты не понимаешь, что несешь, – вставая, говорит она. Потом подходит к плите и резко выключает конфорку. – Думаешь, так просто растить ребенка в двадцать два года и надеяться лишь на помощь отца, который даже не уверен, продаст ли следующую картину и когда? Знаешь, как трудно было стать юристом? Я сама пробивала себе путь, Нора, не покладая рук. И просила тебя разработать план Б не потому, что не считаю творчество чудесным занятием. А потому что хочу, чтобы моя дочь могла сама о себе позаботиться, а не полагалась на кого-то другого. Все потому, что ты наивна и нереалистично смотришь на жизнь.
