В Маалюле остались лишь мусульмане и сорок монахинь, присматривавших за воспитанницами своего приюта.
Девочки-сироты учились в монастыре Святой Феклы грамоте, осваивали в местной мастерской искусство церковной вышивки, бисероплетения. Во время нападения боевиков «Аль-Каиды» маленькие дети так же, как две тысячи лет назад, прятались в пещере, где молилась и укрывалась, прося избавления от напасти, святая Фекла.
Лавров шел вслед за Пелагеей, одновременно слушая ее и размышляя.
«Что это — профессия или призвание? Нет! Это состояние души! Высшая степень человеколюбия: рискуя выгореть, теряя душевные силы, изо дня в день нести свой тяжкий крест до глубокой старости. Сколько еще таких людей? И не обязательно в храме. Они живут, умудряясь не приносить с работы чужую боль, и при этом остаются людьми. Учителя в школах для детей с ограниченными возможностями, врачи психиатрических клиник, медсестры хосписов, христианские монахини в мусульманских странах…»
Миссионерский подвиг настоятельницы был отмечен золотым наперсным крестом от патриарха. Но она не возгордилась, а продолжила свое честное служение Богу и людям.
— Вот, что и требовалось доказать! — прервала размышления Лаврова Светлана, которая все это время была рядом.
— Что? — переспросил Виктор, отвлекаясь от мыслей о вечном.
Соломина и Лавров уже поняли, что матушка Пелагея на русском не знает ни слова, поэтому девушка говорила, ничего не опасаясь.
— Мужской монастырь опустел, а женский — нет. Мужики в кусты, а бабы остались! И так всегда! Вам бы только под юбку и в кусты…
— Сестра-а-а, — с укором перебил ее Виктор, изображая святошу, — ты же в Божьем храме. Как можно о постыдном-то?
Но поймав на себе острый взгляд настоятельницы, спутники утихомирились.
Вскоре удивительная чарующая энергетика древнего монастыря наполнила душу такими благостными ощущениями, что не думалось уже ни об иронии, ни о войне, ни о следах автоматной очереди на статуе Божьей Матери.
— Великое место! Намоленное веками место, — восторгалась Светлана.
— Да, — задумчиво подтвердил Виктор, — здесь я впервые услышал, как звучала молитва «Отче наш» из уст Иисуса.
— То есть как?
— Ну, в смысле не самого Иисуса, а на арамейском языке, — поправился Лавров. И тут же начал цитировать:
Аввун дбищмайя ниткаддах щиммух
Тэтэ Мальчутух
Нэвэ совьянух эйчана дбищмайя аб пара
Ха ля ляхма дсунканан юмана
Вущюкх лан хобэйн эйчана дап ахнан щуклан хайявин
Ула тъалан лнисьюна, элля пасан мин бищя.
