В половине десятого она принимала амбулаторных больных на капельницу: молодую девушку, двух женщин средних лет и мужчину. Ни с кем из них Ката раньше не встречалась; она представилась сама и попыталась запомнить их имена.
– Сейчас уколю, – говорила она одному за другим и ставила капельницу, а Инга приносила лекарства.
Ката по два раза проверяла дозировку, подвешивала пакет на штатив, чтобы закачать туда «Вепезид», и подсоединяла шланг к катетеру. «Вепезид», или «Этопозид», блокировал топоизомеразы – это звучало гораздо лучше, чем если прямо назвать его ядом. Это лекарство действовало на энзим, отвечавший за репликацию ДНК в опухоли; но здоровые клетки он тоже убивал, а это означало побочные эффекты сроком до двух недель: понижение кровяного давления, выпадение волос, понос или запор, угнетение костного мозга с понижением белых или красных кровяных телец, привкус железа во рту, сухость кожи.
А потом предстояли тридцать минут «Блеомицина»: это вещество получали из бактерии, название которой Ката забыла, но она (бактерия) питалась почвой и перегноем. Худшим побочным эффектом здесь было выпадение волос за три-четыре недели, но они вновь отрастали за срок от трех до десяти месяцев; к тому же имели место изменение цвета кожи и ногтей, запор, жар, сыпь, образование сосудистой сети в легких, учащенное и поверхностное дыхание, вялость, усталость, язвы во рту, изменение вкуса еды – например, бифштекс на вкус казался «как дверную ручку облизать», как однажды кто-то выразился. Немудрено, что люди начинали путаться. Яды и лекарства, бактерии в перегное – все это могло бы уж быть и попонятнее.
А для противодействия самым сильным побочным эффектам пациентам давали стероиды, которые порой приводили к летальному исходу из-за того, что тромбы закупоривали сосуды мозга или сердца. Единственными относительно безвредными лекарствами были таблетки от тошноты, так как действовали не слишком хорошо.
Ката села у стены, свернула полотенце и принялась раскладывать катетеры в ящики. В книге, которую она читала, развивалась идея, что поведение медработников имеет значение для того, выживет ли пациент: бесчисленное количество сообщений, проходящих мимо сознания, больные все же воспринимают и толкуют в свою или не в свою пользу: количество прикосновений, то, смотрят ли им в глаза, – и расширение зрачков на какой-то миллиметр. В то же время Ката знала, что медработники как бы непроизвольно относятся лучше к тем, кто, по их мнению, явно будет жить: то есть тем, кто сильнее, больше помогают, и они живут дольше, – и это справедливо как для бизнеса, так и для ухода за пациентами в больницах.
