После этого подошел к девочке, рывком поднял ее на ноги и стал толкать перед собой по направлению к кровати с балдахином. Дойдя туда, повалил девочку и привязал ее за руки и за ноги к столбам, поддерживающим балдахин. Затем скрылся за одной из дверей, а Ката с девочкой остались одни.
Через некоторое время послышалось слабое мычание и чавканье: девочка. Ката отдернула занавес и увидела, как та закатывает глаза и поворачивается из стороны в сторону. Как и прежде, ее лицо лоснилось от пота и ничего не выражало. Ката посмотрела, не врезаются ли ей в кожу веревки – но не обнаружила ничего такого. Спереди на ее кофте, над серединой грудей, заметила растущее на глазах темное пятно.
– Тебе больно? – спросила она, но девочка не отвечала.
Немного поколебавшись, Ката задрала ей кофту над грудями и увидела, как из толстых коричневых сосков сочится молоко. Тугие шарообразные груди просто распирало от него, и когда девочка поворачивалась на бок, из них в воздух били фонтаны. Она громко ревела, выгибала спину и билась головой о спинку кровати, – и в той открылся тайник. Там Ката обнаружила детскую бутылочку с присоской на конце. Она приложила присоску к одной из девочкиных грудей, крепко прижала к соску, надавив рукоятку на бутылочке, и несколько раз прокачала. В бутылочку полилось молоко, и когда давление в груди, судя по всему, ослабло, Ката приложила присоску к другой груди – и сцеживала молоко до тех пор, пока бутылочка не наполнилась.
Девочка все продолжала мычать и барахтаться, а Ката поднесла бутылочку к глазам. В молоке повсюду плавали желтоватые капли, то тусклые, то ярко блестящие. Она встряхнула бутылочку – и тут же резко почувствовала дурноту. Наклонилась вперед, стала искать на ощупь изголовье кровати, чтобы не потерять равновесие. Перед глазами все кружилось, тело онемело и гудело. Ката легла на пол и какое-то время лежала там без движения, слыша шаги по полу, скрип дерева, тихое мычание девочки… Но вот в доме померк свет.
15
Она вновь вышла на работу. Чтобы не перегружать себя, решила не брать сразу руководство отделением; сидела паинькой в канцелярии и слушала, как какая-то девица талдычит о том, что случилось за ночь. В конце беседы Ката потребовала минуточку внимания и попросила, чтобы к ней относились так же, как к остальным сотрудникам, несмотря на то, что всем было известно, что она несколько месяцев «отсутствовала». Никого такая просьба явным образом не смутила, никому не стало дурно от жалости и слезливости: после многих лет общения со смертью они были ко всему привычны.
