Новиций замечает, что это справедливо: как он бесчеловечно выкопал мертвого, так и его немилосердно закопали живого (Caes. Dial. VI. 23).
Одному рыцарю любимая жена родила первенца. Наутро отец нашел его в колыбели с перерезанным горлом. Через год то же произошло со вторым, на третий год — с третьим; всякий раз рыцарь выставляет крепкую стражу, но все тщетно. Перед четвертыми родами и рыцарь, и жена его постятся, слезно молятся, раздают милостыню. Вновь рождается мальчик; вся окрестность в факелах, все с него глаз не спускают. Тут появляется некий паломник и просит приютить его ради Бога; принимают его как подобает. После полуночи, когда всех сон сморил, паломник, один не уснувший, видит, как некая дама, склонившись над колыбелью, тянется разорвать младенцу горло. Не мешкая вскакивает он и хватает ее; все кругом просыпаются; ее узнают — это оказывается знатнейшая из городских дам; она же ни на какие вопросы не отзывается. Отец и другие приписывают ее молчание стыду и уговаривают ее отпустить; но паломник церковным ключом прижигает ей лицо, а потом велит привести даму, за которую принимают эту. Вскоре приводят другую, в точности подобную пойманной и с таким же ожогом. «Эта женщина, которую вы привели, — говорит паломник, — добрыми делами навлекла на себя неприязнь демонов, а потому сия служительница их гнева уподобилась, как могла, этой доброй женщине, дабы ее обесчестить: глядите, что она сделает, коли ее отпустить». С этими словами он выпустил ее, и она с громким воплем вылетела в окно (Walter Map. De nug. II. 14).
На праздник Вознесения Девы Марии, когда римский народ ночною порой по обыкновению прилежит молитвам и с зажженными светочами обходит церкви, одна женщина увидела в церкви св. Девы Марии свою крестную мать, уж год как умершую. Из-за многолюдья не сумев к ней подступиться, она дождалась ее в переулке. Когда та, выйдя из церкви, проходила мимо, женщина спросила ее: «Ты ли Марозия, моя крестная? Ты ведь давно умерла». Отвечает: «Да, это я». — «Каково тебе ныне?» — «До сего дня тяготила меня суровая кара, ибо я в нежном возрасте вместе со сверстницами осквернилась в соблазнах беспутного веселья, а потом, предав это забвению, не исповедалась, как подобает. Но сегодня Царица мира просила за нас и меня со многими другими освободила из урочищ, где мы мучимся; столь великое множество Ее заступничеством избавлено ныне от мук, что больше нас, чем наберется народу в Риме. Посему мы посещаем святые места, нареченные Госпоже нашей, усердствуя в благодарностях за великое Ее милосердие». И, видя, что та колеблется поверить, прибавляет: «А чтобы ты удостоверилась в истине моих слов, знай: через год, на сей же самый праздник ты умрешь; если же проживешь дольше, считай, что я солгала»
