. Я слушаю его каждый день с тех пор, как в прошлом году состоялся концерт. Вся эта чертова штука просто гениальна, но начало торкает каждый раз: медленный, ровный барабан,
ч-чшш-ч, ч-чшш-ч, сттррраммммм гитары, а потом – его голос…
О боже… Его голос…
На концерте, когда случилось это сттррраммммм, на сцене поблекли красные огни, и я наконец увидел аудиторию во всей красе: мини-пришельцев-Зигги, наводнивших оркестровую яму. Вопящих. Поблескивающих. Плачущих. Один из них, с такими же, как у Боуи, огненно-оранжевыми волосами, столкнулся со мной. Парень дунул блестками мне в лицо, сказал, что я «так сверкаю, что можно загадать желание», и поцеловал в щеку. Зигги запел. Мое сердце остановилось. А остальное, как говорится, история…
Сжимаю «Aladdin Sane» в руках и не успеваю спросить, как:
Глаза Зигги поднимаются, искрятся. «Не волнуйся, Звездный Человечек, я здесь. П-п-перемены грядут, малыш. Ты должен развернуться и встретить странное лицом к лицу. Это единственный способ выжить».
– Я не готов.
«Мы никогда не готовы. Помни: друзья – твои главные силовые поля, мой космический захватчик-суперзвезда».
– Ты прав… – отвечаю я. – Это единственный способ…
«Хочешь потанцевать?»
– А давай!
И мы молимся.
Сотни глаз Зигги, вырезанных мною из журналов, покрывают стены чулана. Они моргают и подпевают нам. Сую руку в рюкзак, разворачиваю скомканную записку – ту, которую новичок подбросил мне на уроке здоровья, – и прикрепляю рядом с маминым портретом… Чтобы она хранила нас.
– Да, – шепчу. – Куда летим дальше, Уэб?
7
БУМС! ВЖЖЖУХХ! Несколько часов спустя отцовский «Кадиллак» уносится прочь. Сбрасываю наушники и выползаю из чулана. Солнце исчезло, оставив лишь жженый отблеск. Выглядываю из-за штор: окно Старлы мигает, точно стробоскоп. Она жива! Наверное, новости смотрит. Лечу вниз.
Четырнадцать минут до начала «Часа комедии с Сонни и Шер» – времени хватает только на то, чтобы закинуть в духовку один из папиных замороженных ужинов с жареной курицей и позвонить ей. Неидеально, но так надо. Пока жду ответа, достаю крекеры и арахисовое масло.
– Привет, любимка! Как жизнь молодая? – «Killing me softly» во всю мочь шарашит в трубке. А как иначе-то.
– Чем занимаешься?
Она уменьшает громкость.
– Тружусь над своим «ливайсом»[24].
– Круто. Ты наверняка выиграешь конкурс.
– Посмотрим… Ты в порядке? У тебя странный голос.
Намазываю крекер, пихаю в рот.
– Ты где сегодня была?
– В центре. На женском марше. Опять забыл? У тебя точно все в порядке, Джонни?
