Внезапно в ярком свете посреди зеленого поля возникает маленькая деревянная церквушка, покрашенная голубой краской, и вносит в окружающую картину желанную радость. Возвращаясь в свое купе, я еще вижу на повороте нескончаемую дугу вагонов, окна которых отражают последний луч заходящего солнца. Я устраиваюсь в купе, прислонившись спиной к свернутой в рулон перине, отправляю несколько CMC-сообщений в Париж, пишу свой дневник. Ну чем не счастье? Абсолютное счастье. Спать еще слишком рано.
Поезд мягко покачивается на рельсах. С каждым днем расстояние удваивается, сначала 400, потом 700, потом 1600 километров от Москвы до Екатеринбурга, и тем не менее мы не слишком продвинулись. Когда утром я выхожу в коридор, чтобы оценить по карте темпы нашего продвижения, я не могу даже представить себе расстояние, которое нас еще отделяет от Владивостока. Истощенный, но счастливый Чехов по пути на Сахалин писал: «Я двигаюсь, двигаюсь и все не вижу конца».
Но меня, путешествующую в совсем других условиях, это только радует. Ох! Если бы это продолжалось вечно!
Вторник, 1 июня, 8 часов утра. На самом деле по екатеринбургскому времени уже 10 часов. Просыпаясь ночью, я все время себя спрашивала, переехали ли мы уже Урал, и с этим нерешенным вопросом, счастливая, опять засыпала. Завтракая с D. F. и отодвинув в сторону шпроты в масле, я пила йогурт в больших количествах…
…Резкий белый свет. Огромная равнина, где степь чередуется с лесом. Ни горы, ни холма. Да, конечно, мы уже переехали за Урал, сами того не заметив. Я говорю себе: «Мы выехали из Европы» — и это удесятеряет радость. Также в прошедшие годы, когда я видела на мониторе бурую линию этих гор, я говорила: «Мы покидаем Европу», или «Вот мы опять в Европе», или иногда «С возвращением домой». И я буду преисполнена удивлением, открыв поразительный парадокс, что Екатеринбург гораздо менее «восточен», чем Казань. Своего рода заграничный отросток Европы…
Для меня сегодня это не единственный парадокс. Но этим ранним июньским утром 2010 года мои прежние убеждения еще прочно укоренились, и ничто пока не может их поколебать. И если я во время путешествия постепенно стала понимать, что ни на мгновение в России, даже в Сибири, я не покидала пространства европейской цивилизации, то как раз благодаря этим коротким впечатлениям и замечаниям, которые становились все более настойчивыми. Однако Урал есть Урал. По возвращении во Францию эта расплывчатая географическая граница предстала тем, чем она есть на самом деле: картографической и географической выдумкой Петра Великого и Василия Татищева, которому тот в 1723 году поручил определить границы европейского континента. Линия уральских вершин довершила дело. Да, в этой части континента есть горы, но не Гималаи: они не превышают 2000 метров, есть также река с таким же названием; но только их указом там была проведена граница Европы.
