Сибирь | страница 40

Цитируя все это, я исполняю шестью месяцами позже то смутное желание, которое я испытывала, отправляясь на ужин за несколько часов до поезда, разглядывая вокруг здания, предметы, людей, всю эту Россию, которая мне представлялась как набухающие почки на концах веток. Я себе твердила: нужно всегда откладывать про запас даже то, что ты еще не понимаешь.

Казанский вокзал, который мы покидаем. И вот еще на перроне много любопытного для нашей группы. Я фотографирую поезд, который также едет в Сибирь, «Москва — Иркутск». Название «Иркутск» кажется мне легендарным! Когда Андрей, студент из Нижнего Новгорода сказал мне, что там родился, я в своем представлении расположила город намного севернее. Может, из-за созвучия с названиями «якуты», «Якутия». За окном поезда ребенок показывает мне знак победы. Я его фотографирую. Его мама медленно машет рукой. Другая женщина улыбается мне, показывая свои золотые зубы.

Мы садимся в поезд достаточно рано, и у нас перед сном есть время, чтобы ходить из купе в купе и обмениваться мнениями о нашем пребывании. Везде тебе наливают немного водки в большой наскоро сполоснутый стакан для чая. Затем мы затихаем, утомленные за день, полностью отдавшись мерному раскачиванию под стук вагонных колес. G. G. снова жалуется на монументальный размер своего чемодана. Я присоединяюсь к группе курильщиков в заднем тамбуре последнего вагона, откуда открывается широкий вид на пути. Скорость невелика, и мы, пятясь, приближаемся к востоку, солнце садится как раз напротив нас. Город вскоре заканчивается, и мы едем по широким просторам, покрытым сочной зеленой травой. Несколько деревень появляется в глубине густых однообразных лесов. Бедные с виду домики, почти убогие. Крыши покрывает толь, прижатая длинными рейками.

В целом все, несмотря на роскошную листву деревьев, производит унылое впечатление — и это весной. А зимой? Когда все покрыто снегом и в четыре часа уже темно, а ближайшая деревня находится в нескольких десятках километров? И это еще ничего, мы даже не переехали Урал: в Сибири плотность населения едва достигает два человека на квадратный километр. Вокруг Екатеринбурга, наш следующий этап, она составляет 22 человека на квадратный километр, и то все население сконцентрировано в редких крупных городах. Какая жизнь может быть в этих деревнях, на какие средства? Какие развлечения? Верно ли то, что я читала о российской деревне, которая пустеет, и что в некоторых деревнях остались только старики и старушки? Одинокие и озлобленные старушки, которые видят, как по очереди умирают их соседи, заколачиваются дома, и сады с каждым днем зарастают травой. У них только нищенская пенсия, на которую зарятся остальные члены семьи, сын-пьяница или брошенная дочь с тремя детьми. Это в фильме девяностых годов «В этой стране» показана бабушка, которая запасалась поленом накануне получения пенсии: сын может опять заявиться, так что не лишней будет предосторожность.