У миссис Бирн множество правил. Она бранит меня перед другими за мелкие прегрешения и недочеты: неплотно скатала постельное белье, оставила кухонную дверь приоткрытой. Все двери в доме всегда должны быть закрыты – ну разве что ты в них входишь или выходишь. То, что дом постоянно разгорожен затворенными дверями – в мастерскую, в кухню, в столовую, даже дверь на верхней площадке лестницы всегда захлопнута, – превращает его в место загадочное, неприютное. Ночью, лежа на матрасе в темной прихожей, у подножия лестницы, потирая друг о друга ноги для тепла, я испытываю постоянный страх. Я никогда еще вот так не оставалась одна. Даже в Обществе помощи детям на своей железной койке в общей палате я была окружена другими девочками.
Помогать в кухне мне не дозволяется, – наверное, миссис Бирн боится, что я стану воровать еду. А я и действительно приноровилась, как Фанни, потихоньку засовывать кусочек хлеба или яблоко в карман. Еду миссис Бирн готовит безвкусную, унылую: серый разваренный горошек из банки, крахмалистый вареный картофель, водянистое жаркое, а кроме того, ее всегда мало. Я все гадаю: неужели мистер Бирн не замечает, какая это гадость, или ему действительно все равно – он думает о чем-то другом.
Когда миссис Бирн нет поблизости, мистер Бирн обращается со мной приветливо. Любит поговорить со мной про Ирландию. Его семья, как он мне поведал, из Саллибрука, что у восточного берега. Его дядя и двоюродные братья были во время Войны за независимость республиканцами, сражались вместе с Майклом Коллинзом и в апреле 1922 года были в Дублине рядом со зданием Четырех Судов, когда британцы взяли его штурмом и расстреляли повстанцев; они присутствовали при убийстве Коллинза под Корком несколько месяцев спустя. Коллинз был величайшим ирландским героем всех времен, ты ведь знаешь?
Да, киваю я. А вот в том, что двоюродные братья мистера Бирна действительно были там, я далеко не уверена. Папа говорил, что все до единого ирландцы, живущие в Америке, клянутся и божатся, что сражались бок о бок с Майклом Коллинзом.
Папа очень любил Майкла Коллинза. Постоянно пел революционные песни, обычно громко и фальшиво, пока мама не попросит его не орать: дети, мол, спят. Рассказывал мне всякие страшные истории, например про тюрьму Килменхам в Дублине, где один из лидеров восстания 1916 года Джозеф Планкет обвенчался в крошечной часовенке со своей возлюбленной Грейс Гиффорд – за несколько часов до того, как его расстреляли. В тот день казнили восемнадцать человек, включая Джеймса Конноли, который от слабости даже стоять не мог, так его привязали к стулу, вынесли во двор и изрешетили пулями. «Изрешетили пулями» – папа всегда так выражался. Мама пыталась на него шикнуть, а он отмахивался. «Они должны это знать, – говорил он. – Это часть их истории! Мы, может, теперь и здесь, но народ-то наш по-прежнему там».
