«В мире нет ничего разрушительнее, невыносимее, как бездействие и ожидание» — Кто это? Герцен? — Как же ты прав, колокол ты наш! Вот этим я и занимаюсь. Разрушаюсь и не выношу.
Отсюда я ничего не вижу, ничего разумного сказать не могу. Только тупо, от нервов, заорать «в атаку!».
Судьба полководца. Привёл, построил, указал цели, определил критерии… И — жди. Терпи, потея от напряжения. Пока кто-то другой, в меру его собственного разумения ситуации и твоих, не сильно подробных ЦУ, посчитает, что уже…
Философичность рассуждений с оттенком мировой скорби по поводу вселенского нарастания энтропии и усиления белого шума в информационных каналах несколько тормозила кипение адреналина в жилах и стремление бежать сразу во все стороны, выпучив глаза и вопия матерно-бравурно…
Выдох Сухана при броске топора я услышал. Мгновенно всё завертелось. Охрим скомандовал «Бой!» и парни метнулись вперёд. Я… как-то проспал. Выскочил в пещеру с двухсекундным опозданием.
Ну, типа, уже всё.
Справа Охрим с мечниками набегают на «саркофагнутую» группу. Те смотрят растерянно, хотя и тянут мечи из ножен. Тут понятно: четверо против пяти моих, без подготовки, без щитов, без сомкнутого строя… не вопрос.
Слева вопит кучка лежащих тел. Подскочивший к ней Сухан пнул что-то на земле ногой и, в свете пляшущих от резкого движения воздуха свечей, мелькнула железка. Грохнула в стену местной Голгофы, лязгая и звеня свалилась на пол. Меч. Отражально-психиатрический.
Сухан схватил за шиворот верхнее тело и откинул в сторону. Нижнее, вопящее и елозившее, начало быстро-быстро отползать от престола со свечами, отчего монашеское одеяние задралось, открывая обзору тощие белые ноги со спущенными на щиколотки штанами.
Нуте-с, «златоуст», скоро канонизированный, познакомимся.
* * *
Кирилл родился во вполне обеспеченной семье, получил неплохое образование. В тридцать один год оставил мир и принял постриг в Туровском Борисоглебском монастыре.
К этому возрасту большинство мирян имеют уже многочисленную семью, устойчивое имущественное и социальное положение. Большая часть жизненного пути уже пройдена. Но Кирилл отринул мирские тяготы. Он стал первым на Руси «столпником». В затвор принёс богатую библиотеку и написал там свои первые произведения.
Библиотека… манускрипты… цены… Богатенькое было семейство.
«Приняв иноческое пострижение, он стал служить Богу больше всех иноков, постом и бодрствованием изнуряя тело свое, и чрез это сделал себя чистым обиталищем Святого Духа… учил и примером своим поощрял монахов пребывать в повиновении и послушании игумену, почитать его, как Бога, и во всем слушаться его и говорил, что тот монах, который не имеет послушания своему игумену согласно данному обету, не может спастись. Стремясь затем к более совершенным подвигам, блаженный Кирилл заключил себя в столп, где некоторое время и пребывал, подвизаясь в посте и молитве. Тут он составил много благочестивых сочинений, чем приобрел известность во всей окрестной стране. По усердной просьбе князя и граждан города митрополит возвел его в епископский сан и поставил епископом города Турова.
