В России ситуация обратная. Владение передаётся по боковым линиям: от брата к брату. Или дробится. Не становясь аллодом.
Попытка Петра Великого ввести в России майорат провалилась, будучи полностью отвергнута дворянством. Россия (как и Польша) упорно следует не феодальному (майорат или лествица), а семейному праву: поделить на всех. Уделы, вотчины дробятся, феодалы нищают, окрестьяниваются. В русском дворянском ополчении в 16–17 в. есть уже не только «худоконные», но и вовсе «пешие» помещики. Реформы Петра, переход к регулярной армии, когда дворяне были освобождены от необходимости являться на службу на своём коне со своим оружием — были огромным облегчением.
Вассал — служит. И для обеспечения своей службы получает владение. Связка «служба-имение» разорвана только 18 февраля 1762 года «Указом о вольности дворянства».
Пётр III позволил дворянам по желанию выходить в отставку и беспрепятственно выезжать за границу. Правда, во время войны правительство имело право потребовать явиться на службу под страхом конфискации землевладения.
Даже в 18 в. «право собственности» даже правящего сословия, слабее «обязанности службы». Прежде волны конфискаций за «неслужение», за «бысть в нетях» регулярно прокатывались по Руси. Это поражало европейцев в России в 17 в.:
— Дикость! Варвары! Запуганные люди в царстве беззакония. Даже аристократы — бесправные рабы!
Когда дезертиров расстреливают — это разгул бесправия и торжество беззакония?
«Священное право собственности» не священно в условиях мобилизации. На Руси этот режим, единственный способ обеспечить выживание народа, тянется тысячелетие.
А он точно «единственный»? Цепь «славных побед русского оружия», приведя к устранению постоянной опасности геноцида, к «миру и в человецах благорастворению», приведёт и к «священному праву собственности», к превращению народа русского в скопище мелочных торгашей и жадюг, трудяг и аккуратистов, к аналогу европейских бюргеров? Или к «торгующему олигархату», как в Господине Великом Новгороде?
«Священность» собственности — вопрос пока философический. Великой Хартии Вольностей с её «ни какой-либо чиновник не должен брать ни у кого хлеб или другое имущество иначе, как немедленно же уплатив за него…» — ещё нет.
«Собственности» постоянно «берутся». Государством у человека, человеком у государства.
В Германии в этом веке графы-губернаторы, назначаемые императором правители провинций, превращаятся в графов-владетелей, передающих «прихватизированные» земли и города по наследству.
