— Они не — «будут», они — «уже». По факту своего рождения. По деду своему Мстиславу Великому.
Забавно. Великий никогда не воевал с Долгоруким. Но все сыновья и внуки Великого враждуют с Долгоруким и его потомством. Наследственно. Десятилетия усобицы, напоенной кровью тысяч погибших. Надо быть очень жадным, беспринципным, гонимым, как Мачечич, или очень умным, уверенным в себе, как Ростик, чтобы выскочить из разделения «свой-чужой». Разделения, задаваемого от рождения.
Аристократ лишён свободы выбора. Но не ума же!
— Они против. Душой и телом. Но не мечами и языками. Им придётся принести присягу.
Антоний, как заведённый, отрицательно мотает головой.
— Антоний, ну прикинь же! Предлагают присягу и они соглашаются — мир. Предлагают — они отказываются — резня. Не предлагают — опять резня. Посчитай исходы. Я за мир.
Присяга, ритуал, слова, вера в них, вера в посмертное наказание клятвопреступников… Ресурс. Наряду с рядом других вер: в право именно рюриковичей управлять этой страной, в наследственное право феодала бить простолюдинов по головам… Понятия, представления, «честь»… которые увеличивают или уменьшают боеспособность и численность конкретных отрядов.
Боголюбский — призванный и признанный глава «Святой Руси». Сами же просили! А теперь скисли, окрысячились, ссучились? И не стыдно? Бесчестия своего?
Сила слова, сила права, сила чести. Этот ресурс — на нашей стороне.
Увы, надежда на разумность, вменяемость русских князей — не подразумевается. «Оне — не схотят!». И — всё. Конец.
* * *
Э-эх, ребята, не учили вы диалектику, не знаете про спираль. Не противозачаточную, конечно, а — развития. Хотя и про ту — тоже не знаете. Надо просто отставить Соломона с его кольцом — «нет ничего нового», отказаться от христианства с его линейностью — «Грядёт Страшный Суд! Всем — …здец, а праведникам — райские кущи!».
Попробуйте математику: «Ещё раз. И — лучше».
* * *
Пришлось улыбнуться успокаивающе, подмигнуть и сформулировать:
— Если «не» — быть резне.
Какая глубокая рифма! Прямо — квинтэссенция!
Я чуть отодвинулся от него, откинулся на стену аркады, в которой мы сидели, попутно решая спешные вопросы бегающих туда-сюда слуг.
— Оглядись, Антоний. Красивое место. Древнее. Доброе. Намоленное. Если они скажут «нет», то здесь, по полам, под которыми Креститель с женой лежат, мертвяки сплошняком лягут. Кровища, с мозгами пополам, по сапог встанет. Оглянись — кровью и хоры забрызгают, один купол чистым останется… да и то — есть умельцы…
