Так, сверху, «от вождя», создавался новый народ. Через два-три поколения десятки булгарских, угро-финских, тюркских, мадьярских племенных групп «переварились» в единый народ — волжские булгары.
Сходно произошло на Руси. Дважды.
Варяги покорили славянские племена. Их ублюдок, Владимир Креститель, опираясь на привычку к покорности, вбиваемую со времён легендарного «восстания Вадима» в Новгороде, на тысячу мечей приведённых норвежцев, объединил Русь «мечом и крестом». Автор «Повести временных лет» отмечает, что славяне перестали называть себя по племенам (поляне, кривичи, северяне…), а используют названия местности (киевляне, смоляне, черниговцы…).
Второй раз Иван Данилович (Калита) татарскими саблями укорачивал Тверь, подгребал под себя Нижний Новгород, выбивал из русских земель единообразный «ордынский выход». Приучая «чужой силой» местных жителей к покорности. К обычаю видеть в Московских князьях — «Князь великия всея Руси». К объединению сил. Которое позволило через сто лет вывести Дмитрию Ивановичу (Донскому) русские рати на Куликово поле, через двести — развалить Орду и свергнуть иго Ивану Третьему (Великому), через триста — подчинить Казанское, Астраханское и Сибирское ханства Ивану Четвёртому (Грозному).
У башкортов таких вождей не сыскалось. Перейти к следующей фазе общественного развития — феодализму — «свободолюбы» так и не смогли. Представители некоторых родов, наплевав на свою «непокорённость», шли служить и добивались высокого положения у мадьяр или в Золотой Орде, но народа не было — конгломерат родов. Пока не пришла Империя.
Перипетии бесчисленных кровавых стычек между родами, с ближними и дальними соседями, весьма интересны, содержат массу примеров личного героизма, высоких чувств, самопожертвования, изобретательности. Во имя высшей цели: процветания своего рода — суслика или тушканчика.
* * *
Я не акынам за достарханам расслабленно внимаю. Умываясь слезами умиления от явленной отваги древних героев. У меня конкретная товарно-транспортная задача. Как её решить?
Третий вариант:
3. Убить.
* * *
«Убить»?! — Тут немедленно зазвучит хор «миролюбивых» коллег. Преимущественно рафинированных, гуманизированных и эстетероидных:
— Ах-ах! Как же можно! Это же предки наши! Это же добрые, мирные люди! Война — мерзость, гадость и преступление. Против человечности и всего хорошего.
Это вы мне говорите?! — «Война — дерьмо». Ещё в Бряхимовском походе увидел, унюхал, уяснил и описал. Только «человечности» в родовом обществе нет. Есть «сусликоватость». Или — «тушканоидность». Где вы видели здесь «мирных» людей? Каждый мужчина — воин, каждая женщина — работник тыла. Ребёнок — подносчик боеприпасов, старик — штабист, старуха — политрук.
