Кроме перечисленных племенных групп, есть ещё тридцать. Которые тоже могут вылезти на Волгу и потребовать «себе, как людям». Но — больше. Потому что им придётся устраивать богатый той для прибрежных.
Факеншит! Я начинаю любить «серых степных тараканов»! В смысле: кипчаков. Их пятнадцать орд. Но не тридцать три! В каждой орде есть хан. Конечно, он не самовластен, он — «слуга народа». Пожизненно. Просто жизнь иногда бывает… короткой.
«В России абсолютное самодержавие. Ограниченное удавкой».
В ордах спектр шире. Кроме удавки бывает ещё сабля, кинжал, копьё, стрела, яд…
Но нормальный хан хоть как-то управляет своей ордой. С ним можно договориться, есть надежда, что он выполнит обещанное. Даже если и обманет, то он, один. А здесь…
Здесь демократия. Полная. Полторы сотни «благородных родов», с родословными на семь поколений. Все считают себя равными. Аналог польского шляхетства 18 века или аланов нынешнего.
Хуже: у ляхов или алан есть, хоть номинально, общенациональный предводитель. Здесь — все равны и свободны. A priori, ad infinitum и ad verbum (изначально, до бесконечности и буквально).
Предводители выбираются из такого количества «родовитых», что можно найти придурка на любой вкус. По «воле народной». А эта «воля» не обеспечена информацией, опытом.
«Глас народный — глас божий». Не — «голос разума».
— Белая изба? Что за глупость? Не знали и знать не хотим. А вот шёлковая занавесочка — хорошо. — Как сделать? — Просто. Саблей. Зарезать прохожего с шёлком. Шёлк — повесить в юрте. Это ж все знают!
Не хочу, чтобы думали, будто я так именно на буляр разозлился.
Это нормальное, повсеместное, родо-племенное мировосприятие. «Все так живут».
Люди — мы. Остальные — животные. Двух- или четырёх-ногие. Мы — потомки алтайской змеи, или иртышского журавля, или джезказганского кулана… — человечество. Остальные — нерассыпавшиеся пока кучки степного мусора. Пожива для настоящих людей.
Такое лечится. Историческим процессом.
Род растёт, превращается в племя, в народ. В многочисленную общность. Обычный человек живёт среди своих. Сородичей, единоверцев, единоязыкцев. Привыкает. Навыки повседневной ксенофобной реакции на «не-людей» слабеют за ненадобностью. При появлении чужака его видят, отличают, но общаются с ним как, примерно, со своим: других стереотипов общения уже нет. Отмерли.
Это путь возникновения «великих» народов. Рост численности, создание однородной, протяжённой, комфортной для своих членов, общественно-культурной среды.
