— Да пребудет на сиятельнейшем эмире Ибрагиме благоволение Аллаха! Да дарует всевышний ему тысячу побед и десять тысяч лет счастливой жизни! Когда разбойников не будет, я уверен, мой господин, в восхищении от победоносности победоноснейшего и справедливости справедливейшего, отдаст ему зеркало. Даром. С доплатой. А я — человек маленький, я пока заберу.
Шесть раундов переговоров. Если кто-то думает, что торговая сделка такого уровня легче наладки неисправного дизель-генератора… Солидола нет. А так-то…
Эмир послушал отчёт о переговорах, выразился эмоционально-неразборчиво:
— А пошли они все…!
И уехал на охоту. Абдулла покрутил в голове расставальную фразу повелителя, помолился, повздыхал, пропотел… И пустил Николая в ту прачечную. Где Николашка быстренько устроил «Reset». В смысле: стенка есть, а зеркала нет.
Эмир приехал — бабы в экстазе. Тотально, непрерывно и поголовно.
— Привести наглеца! Позвать палача!
Николай стоит на коленях, палач помахивает секирой.
— Верни зеркало!
— О благороднейший, сиятельнейший и благочестивейший! Нимврод современности! Шатёр благочестия! Не могу! Воля господина моего, «Зверя Лютого»!
Николашка перетрухнул страшно. Остаться без головы — на раз. Я про это говорил не единожды, он был морально готов. Потому даже не храбрости — просто упрямства набрался.
Ситуация, хоть только виртуально, но была нами пройдена. Солнечный зайчик от лезвия палаческой секиры… беспокоит. Но не «выключает».
— Казнить или миловать, о солнцеподобный, в твоей власти. Жизни твоих поданных принадлежат тебе. Я же представляю здесь особу Воеводы Всеволжского. Твоего, о правовернейший, соседа, друга и почитателя. Ежели я вызвал твоё неудовольствие, то отпиши моему хозяину. И он, по твоей просьбе, с удовольствием срубит мне голову.
Тема болезненная. Юрисдикция, закон гостеприимства, статус посла…
«Политика — искусство возможного». Но так хочется… наглеца к ногтю…
Николай сидит в зиндане, мучается «остроумием на лестнице». Хотя лестницы нет — стража забрала. Молится Богородице, ругает себя за глупость. За эту, за предыдущую, за пред-пред… постепенно доходя до той истории, когда я его полу-убитого на дороге подобрал.
— Лучше б я тогда сдох!
Или не лучше? А раз не сдох, то… в зиндане — закономерно.
Эмир остыл, гарем прогнал, сидит-грустит в одиночестве.
— Э… дозволит ли блистательнейший переменить блюдо с остывшей бараниной?
— Заходи. Это всё ты! Это всё из-за тебя! Я тебе, Абдулла, как самому себе, а ты…
