На весь этот разгром со стены глядит кривовато повисший фотопортрет хозяйки. Огромного формата, черно-белый, сделанный явно талантливым модным художником.
Под фотографией на тумбочке аквариум, и рыбки в нем, казалось, снуют испуганно, панически. На дне среди ракушек — разбухший велюровый шлепанец.
Гущин бросил взгляд в смежную спальню, — такой же бардальеро: на пушистом бежевом ковре ворох нижнего белья, одежда вместе с плечиками выброшена из платьевого шкафа.
«Ограбление? — задумчиво спросил себя майор. Оглянулся на покойницу с множественными синяками на лице и подредактировал вопрос: — Убийство, обставленное под ограбление?» В нешуточных побоях усматривался личный подтекст: попавшийся на месте преступления вор или влетевший в квартиру грабитель бьет, а не избивает — методично, с наслаждением. Тут за версту несет пустившей глубокие корни неприязнью.
Выброшенное на пол содержимое шкафов — всего лишь наспех оформленная декорация.
Гущин начал сомневаться: а по делу ли его, собственно, вызвали? Все прежние жертвы Фермера найдены в идеально убранных квартирах. Голые задушенные девушки лежали в заполненных ванных — чистенькие и отмытые. Пока с Зотовой их объединял лишь запах довольно-таки редких духов и наличие форменной одежды, во всех прочих случаях спокойно дремавшей в платяных шкафах.
— Станислав Петрович, — услышал Гущин. Обернулся и увидел в дверном проеме гостиной криминального медика Татьяну Ильину. — Спасибо, что приехал.
Половину лица миниатюрной Тани закрывала марлевая маска, в руке эксперт держала стеклянную пробирку для сбора биологического материала. Стас, дабы выразить недоумение по поводу своего присутствия, слегка присобрал подбородок и оттопырил нижнюю губу. Татьяна верно расшифровала невысказанный вопрос и предложила:
— Иди за мной. Кое-что покажу.
Майор послушно двинулся за медэкспертом на кухню. Ильину он шибко уважал за профессионализм и въедливость. Именно она сегодня позвонила Гущину и сообщила: «Похоже, Станислав Петрович, твой Фермер опять нарисовался. Приезжай. Но слишком не торопись, жертва — следователь, на чп все высшее начальство съедется. Дождись, пока горячка слегка схлынет».
Гущин выждал два часа. В нетерпении подъехал. Запах духов ему показал, что вызов не был безосновательным. Но разгром в квартире и полностью одетая избитая жертва в гостиной говорили о противоположном.
Стас задумчиво прошагал по коридору, в просторной кухне порядка тоже не увидел. Шкафчики тут, правда, никто не опустошил, банки с мукой и крупами вниз не сбросил. Но битое стекло и здесь имелось: чья-то злобная рука грохнула о плиточный пол хрустальную вазу. Поверх ее осколков лежал растоптанный букет из разноцветных роз.
